Поиск по творчеству и критике
Cлово "КОРОТКИЙ"
Варианты слова: КОРОТКО, КОРОЧЕ, КОРОТКИХ, КОРОТКИМИ
Входимость: 9. Размер: 204кб.
Входимость: 7. Размер: 52кб.
Входимость: 7. Размер: 81кб.
Входимость: 7. Размер: 111кб.
Входимость: 6. Размер: 51кб.
Входимость: 5. Размер: 72кб.
Входимость: 5. Размер: 102кб.
Входимость: 5. Размер: 58кб.
Входимость: 4. Размер: 116кб.
Входимость: 4. Размер: 56кб.
Входимость: 4. Размер: 9кб.
Входимость: 4. Размер: 71кб.
Входимость: 4. Размер: 64кб.
Входимость: 4. Размер: 78кб.
Входимость: 3. Размер: 43кб.
Входимость: 3. Размер: 85кб.
Входимость: 3. Размер: 111кб.
Входимость: 3. Размер: 15кб.
Входимость: 3. Размер: 57кб.
Входимость: 3. Размер: 23кб.
Входимость: 3. Размер: 71кб.
Входимость: 3. Размер: 95кб.
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Входимость: 2. Размер: 14кб.
Входимость: 2. Размер: 42кб.
Входимость: 2. Размер: 9кб.
Входимость: 2. Размер: 23кб.
Входимость: 2. Размер: 20кб.
Входимость: 2. Размер: 21кб.
Входимость: 2. Размер: 69кб.
Входимость: 2. Размер: 85кб.
Входимость: 2. Размер: 16кб.
Входимость: 2. Размер: 103кб.
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Входимость: 2. Размер: 89кб.
Входимость: 2. Размер: 34кб.
Входимость: 2. Размер: 22кб.
Входимость: 2. Размер: 15кб.
Входимость: 2. Размер: 47кб.
Входимость: 2. Размер: 34кб.
Входимость: 2. Размер: 30кб.
Входимость: 2. Размер: 47кб.
Входимость: 2. Размер: 13кб.
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Входимость: 2. Размер: 13кб.
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Входимость: 2. Размер: 27кб.
Входимость: 2. Размер: 13кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 9. Размер: 204кб.
Часть текста: ПЯТАЯ I Те весенние дни моих первых скитаний были последними днями моего юношеского иночества. В первый день в Орле я проснулся еще тем, каким был в пути, - одиноким, свободным, спокойным, чужим гостинице, городу, - ив необычный для города час: едва стало светать. Но на другой уже поздней - как все. Заботливо одевался, гляделся в зеркало... Вчера, в редакции, я уже со смущением чувствовал свой цыганский загар, обветренную худобу лица, запущенные волосы. Нужно было привести себя в приличный вид, благо обстоятельства мои вчера неожиданно улучшились: я получил предложение не только сотрудничать, но и взять аванс, который и взял, - горячо покраснел, но взял. И вот я отправился на главную улицу, зашел в табачный магазин, где купил коробку дорогих папирос, потом в парикмахерскую, откуда вышел с красиво уменьшившейся пахучей головой и с той особенной мужской бодростью, с которой всегда выходишь из парикмахерской. Хотелось тотчас же идти опять в редакцию, поскорее продолжить всю ту праздничность новых впечатлений, которыми так щедро одарила меня судьба вчера. Но идти немедленно было никак нельзя: "Как, он опять пришел? И опять с утра?!" - Я пошел по городу. Сперва, как вчера, вниз по Волховской, с Волховской по Московской, длинной торговой улице, ведущей на вокзал, шел по ней, пока она, за какими-то запыленными триумфальными воротами, не стала пустынной и бедной, свернул с нее в еще более бедную Пушкарную Слободу, оттуда вернулся опять на Московскую. Когда же спустился с Московской к Орлику, перешел старый деревянный мост, дрожавший и гудевший от едущих, и поднялся к присутственным местам, по всем церквам трезвонили, и вдоль бульвара, навстречу...
Входимость: 7. Размер: 52кб.
Часть текста: идет в кокосовых лесах. Слева, в их тенистой дали, испещренной солнечным светом, под высоким навесом перистых метелок-верхушек, разбросаны сингалезские хижины, такие низенькие по сравнению с окружающим их тропическим лесом. Справа, среди высоких и тонких, в разные стороны и причудливо изогнутых темно-кольчатых стволов, стелются глубокие шелковистые пески, блещет золотое, жаркое зеркало водной глади и стоят на ней грубые паруса первобытных пирог, утлых сигароподобных дубков. На песках, в райской наготе, валяются кофейные тела черноволосых подростков. Много этих тел плещется со смехом, криком и в теплой прозрачной воде каменистого прибрежья... Казалось бы, зачем им, этим лесным людям, прямым наследникам земли прародителей, как и теперь еще называют Цейлон, зачем им города, центы, рупии? Разве не всё дают им лес, океан, солнце? Однако, входя в лета, одни из них торгуют, другие работают на рисовых и чайных плантациях, третьи - на севере острова - ловят жемчуг, спускаясь на дно океана и поднимаясь оттуда с кровавыми глазами, четвертые заменяют лошадей, - возят европейцев по городам и окрестностям их, по темно-красным тропинкам, осененным громадными сводами лесной зелени, по тому «кабуку», из которого и был создан Адам: лошади плохо переносят цейлонский зной, всякий богатый резидент, который держит лошадь, отправляет ее на лето в горы, в Кэнди, в Нурилью. На левую руку...
Входимость: 7. Размер: 81кб.
Часть текста: сквозь сон мысль о близости каких-то особенно важных минут, и я вдруг опять вскочил, не проспав и трех часов. Дом все еще делился на два совершенно разных мира: в одном была смерть, был зал с гробом, в другом же, то есть во всех прочих комнатах, со всех сторон отделенных от него запертыми дверями, как попало шла наша беспорядочная жизнь, нетерпеливо ждущая роковой развязки этого беспорядка. Я проснулся с резким чувством того, что развязка наконец настала, и был немало удивлен, увидя, что брат, спавший со мной в кабинете покойного, равнодушно курит, сидя в одном белье на диване, с которого до полу сползла смятая простыня, меж тем как по коридору за дверью уже поспешно ходили, слышались голоса, какие-то короткие вопросы и такие же ответы. Вошла Марья Петровна, старшая горничная, внесла поднос с чаем, молча поклонилась, не глядя на нас, и, поставив поднос на письменный стол, озабоченно вышла. Я, дрожащими руками, стал одеваться. В кабинете, оклеенном старенькими золотистыми обоями, было все просто, буднично и даже весело, плавал, говоря о нашей мужской утренней жизни, пахучий папиросный дым. Брат курил и рассеянно посматривал на те самые кавказские туфли Писарева, в которых я видел его, во всей его бодрой цыганской красоте, две недели тому назад, и которые мирно стояли теперь под письменным столом. Я тоже взглянул на них: да, его уже нет, а вот туфли все стоят и могут простоять еще хоть сто лет! И где он теперь и где будет до скончания веков? И неужели это правда, что он уже встретился где-то там со всеми нашими давным-давно умершими, сказочными бабушками и дедушками, и кто он такой теперь? Неужто это он - то ужасное, что лежит в зале на столах, в этих вкось расходящихся краях гробового ящика, противоестественно озаряемое среди бела дня тупым огнем до коротких обрубков догоревших свечей, густо закапавших и просаливших зубчатую бумагу, окружающую их на высоких серебряных ставниках, - он, который всего позавчера, вот в такое же утро, входил с только что...
Входимость: 7. Размер: 111кб.
Часть текста: Дурновке, завел было там лавочку, но прогорел, запил, воротился в город и помер. Послужив по лавкам, торгашили и сыновья его, Тихон и Кузьма. Тянутся, бывало, в телеге с рундуком посередке и заунывно орут: - Ба-абы, това-ару! Ба-абы, това-ару! Товар - зеркальца, мыльца, перстни, нитки, платки, иголки, крендели - в рундуке. А в телеге все, что добыто в обмен на товар: дохлые кошки, яйца, холсты, тряпки... Но, проездив несколько лет, братья однажды чуть ножами не порезались - и разошлись от греха. Кузьма нанялся к гуртовщику, Тихон снял постоялый дворишко на шоссе при станции Воргол, верстах в пяти от Дурновки, и открыл кабак и "черную" лавочку: "торговля мелочного товару чаю сахору тобаку сигар и протчего". Годам к сорока борода Тихона уже кое-где серебрилась. Но красив, высок, строен был он по-прежнему; лицом строг, смугл, чуть-чуть ряб, в плечах широк и сух, в разговоре властен и резок, в движениях быстр и ловок. Только брови стали сдвигаться все чаще да глаза блестеть еще острей, чем прежде. Неутомимо гонял он за становыми - в те глухие осенние ...
Входимость: 6. Размер: 51кб.
Часть текста: и над оврагами, и даже скотины путной не держал: хороши у него были одни лошади. В избе хозяйничала сперва его любовница, вдова-однодворка, сероглазая красавица, потом старшая дочь, Евгения. Но Евгению, чуждую и немилую ему, он рано выдал и заместил работником, пожилым придурковатым мужиком Володей. А сам часто отлучался из дому - и росла молчаливая Параша одиноко. Однажды, - ей шел тогда четырнадцатый год, это было как раз в то лето, когда Евгения переселилась в Баево, гнали по большой дороге порядочный гурт овец: часто так делают - покупает купец сто, двести голов на одной ярмарке и перегоняет их на другую, нанимая для того босяков, а для надзора за босяками посылая приказчика. Дотлевала летняя заря далеко позади хутора. Поджидая отца из города, Парашка сидела на пороге избы, глядела на вечерние поблекшие поля, на голый простор дороги. Овцы густой грязно-серой отарой медленно двигались мимо с тем неопределенным шумом, что производят и движение ног и дыхание их, с запахом своего руна и корма - степных трав и полыни! А за ними шли собаки с высунутыми красными языками, запекшимися и запыленными за день, оборванный высокий малый рядом с оборванным стариком и верхом ехал на белом горбоносом киргизе с кутузкой в руке, картузе на затылок, молодой мещанин. - Здравствуй, красавица, - сказал старик, отделяясь от гурта. - Помоги нам, прохожим, попроси у отца серничка... Она долго не отвечала, разглядывая его. Он был без...
Входимость: 5. Размер: 72кб.
Часть текста: виллы, меня манят большей частью платонически. Взбегаю туда на четверть часа, взгляну и назад в дом. Зато часто хожу по открытой площадке перед виллой, смотрю — не насмотрюсь на долину, лежащую глубоко внизу до самого моря и нежно синеющую. На горизонте горы, те дикие Моры, в которых скитался Мопассан. По утрам срезаю розы — ими увиты все изгороди — выбрасываю из них зеленых жуков, поедающих сердцевину цветка. Последнему научил меня Фондаминский [59] , в котором есть приятная, редкая в мужчине нежность к цветам. Обычно, я же наполняю все кувшины в доме цветами, что И. А. [60] называет «заниматься эстетикой». Сам он любит цветы издали, говоря, что на столе они ему мешают и что вообще цветы хорошо держать в доме тогда, когда комнат много и есть целый штат прислуги. Последнее — один из образчиков его стремления всегда все преувеличивать, что вполне вытекает из его страстной, резкой натуры. Впрочем, пахнущие цветы он любит и как-то раз даже сам попросил нарвать ему букет гелиотропа и поставить к ...
Входимость: 5. Размер: 102кб.
Часть текста: - Мы не так будем одиноки на Святках без Антоши, - говорила она: Чехов проводил ту зиму в Ницце. Ивана Алексеевича прельстило это приглашение: зимой в Крыму он не бывал и пожить в уютном гостеприимном доме ему, бездомному, было по душе. Вслед за Марьей Павловной и Евгенией Яковлевной он приехал в Аутку. И сразу почувствовал себя хорошо: по утрам, в погожие дни, солнце заливало его комнату; хозяйки были заботливыми, мастерицами в кулинарном искусстве, умели создавать подходящую для писателя обстановку. Антон Павлович, как это выяснилось после опубликования его писем, был доволен, что Бунин гостит у них и жалел о своем отсутствии. Евгения Яковлевна полюбила гостя и закармливала его, а с Марьей Павловной у Ивана Алексеевича возникала дружба. Они ездили в Учан-Су, Гурзуф, Су-ук-Су. Марья Павловна рассказывала о юности и молодости брата, о его неистощимом веселье и всяких забавных выдумках, о Левитане, которого она талантливо копировала, подражая его шепелявости, - он, например, вместо Маша произносил Мафа, - о его болезненной нервности, психической неустойчивости. Поведала и о том, что "ради Антоши" она отказалась выйти замуж: - Когда я сообщила ему о сделанном мне предложении, то по лицу его поняла, - хотя он и поздравил меня, - как это было ему тяжело... и я решила посвятить ему жизнь... Рассказывала и о увлечениях Антона Павловича, иногда действительных, иногда воображаемых. Он...
Входимость: 5. Размер: 58кб.
Часть текста: распояской, наклонив и подставив солнцу лохматую голову, поплевывая на пыль между босыми ногами. В базарной лавке Маторина братья постигли письмо, чтение, стал Кузьма и книжками увлекаться, которые дарил ему базарный вольнодумец и чудак, старик-гармонист Балашкин. Но до чтения ли в лавке! Маторин очень часто кричал: "Я тебе ухи оболтаю за твоих Гуаков, дьяволенок ты этакий!" Там Кузьма и писать стал, - начал рассказом о том, как один купец ехал в страшную грозу, ночью по Муромским лесам, попал на ночлег к разбойникам и был зарезан. Кузьма горячо изложил его предсмертные мольбы, думы, его скорбь о своей неправедной и "так рано пресекшейся жизни...". Но базар без пощады окатил его холодной водой: - Ну и дурак же ты, прости господи! "Рано!" Давно пора черту пузатому! Да и как же это ты узнал-то, что он думал? Ведь его же зарезали? Тогда Кузьма написал кольцовским ладом песню престарелого витязя, завещающего сыну своего верного коня. "Он носил меня в моей молодости!" - восклицал в песне витязь. - Так! - сказали ему. - Сколько же лет было этому самому коню? Ах, Кузьма, Кузьма! Ты бы лучше дельное-то что-нибудь сочинил, - ну, хоть про войну, к примеру... И Кузьма, подделываясь под базарный вкус, стал писать о том, о чем толковал тогда базар, - о русско-турецкой войне: о том, как В семьдесят седьмом году Вздумал турка воевать, Подвигал свою орду И хотел Россию взять, - и как эта орда - В безобразных колпаках Подкрадалась под Царь-Пушку... С большой болью сознавал он потом, сколько тупости, невежества было в таких виршах и чего стоит этот хамский язык, это русское презрение к чужим колпакам! Бросив лавку и продав, что осталось после...
Входимость: 4. Размер: 116кб.
Часть текста: чуть-чуть высокомерно, шагавшему так широко, что она едва поспевала за ним. Возле Пушкина она неожиданно сказала: - Как ты смешно, с какой-то милой мальчишеской неловкостью растягиваешь свой большой рот, когда смеешься. Не обижайся, за эту-то улыбку я и люблю тебя. Да вот еще за твои византийские глаза... Стараясь не улыбаться, пересиливая и тайное довольство, и легкую обиду, Митя дружелюбно ответил, глядя на памятник, теперь уже высоко поднявшийся перед ними: - Что до мальчишества, то в этом отношении мы, кажется, недалеко ушли друг от друга. А на византийца я похож так же, как ты на китайскую императрицу. Вы все просто помешались на этих Византиях, Возрождениях... Не понимаю я твоей матери! - Что ж, ты бы на ее месте меня в терем запер? - спросила Катя. - Не в терем, а просто на порог не пускал бы всю эту якобы артистическую богему, всех этих будущих знаменитостей из студий и консерваторий, из театральных школ, - ответил Митя, продолжая стараться быть спокойным и дружелюбно небрежным. - Ты же сама мне говорила, что Буковецкий уже звал тебя ужинать в Стрельну, а Егоров предлагал лепить голую, в виде какой-то умирающей морской волны, и, конечно, страшно польщена такой честью. - Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства, - сказала Катя. - Может быть, я и гадкая, как ты часто говоришь, - сказала она, хотя Митя никогда не говорил ей...
Входимость: 4. Размер: 56кб.
Часть текста: русского модернизма, возникшего в конце прошлого столетия, - модернизма, Бунину чуждого и даже враждебного 1 . Ярко размалеванные стены с какими-то птицами и мифологическими чудовищами, в полутьме казавшимися еще причудливее, высокие, будто церковные, подсвечники, черные длинные скамьи вместо стульев или кресел - нет, Бунину нравиться это не могло, и, несомненно, он чувствовал родство этой обстановки с тем, что было ему ненавистно в литературе. Он демонстративно молчал. Усмешка изредка кривила его губы. На маленькой, низкой сцене, в глубине зала, шла пантомима по шницлеровскому "Шарфу Коломбины". Потом появились хористы, принялись петь незатейливые новейшие частушки: Ты, Кшесинская, пляши, Вензеля ногой пиши... Это были первые революционные месяцы, весна 1917 года: уступка политике. Частушки, по-видимому, окончательно испортили Бунину настроение. Он поспешно вышел. Никто его не провожал. Помню, у меня и в мыслях не было подойти к нему, представиться, познакомиться. Будь вместо него кто-нибудь из столпов символизма или даже другого литературного течения, тех, которые казались нам, тогдашней зеленой молодежи, законными и ценными, чувства возникли бы другие. Будь это, например, Андрей Белый, которого мне так и не...