Поиск по творчеству и критике
Cлово "PETIT"
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Входимость: 2. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Часть текста: того, я отнес ему французский перевод, полученный мной от Гофмана. Нужен он ему потому, что решение издательства не зависит от него одного, а читает по-русски в N R F он один. О всем дальнейшем Brice Parrain напишет Вам сам. Кстати, он тоже сказал - не сговариваясь со мной - что "petit roman" писать на книге нельзя 3 . На днях был тут Марк Александрович 4 , кажется уже улетевший. Читали ли Вы статью Тэффи о нашем друге Пантелеймонове в "Новоселье" 5 ? Он доволен, а другие думают, что это издевательство. Есть там и рассуждения Оцупа обо мне 6 . Умно до того, что не все я в силах и понять. До свидания, дорогой Иван Алексеевич. У нас весна и солнце, но еще холодно. Низкий поклон Вере Николаевне. Ваш Г. Адамович Примечания 1 Бунин И . Темные аллеи. Париж: La Presse Franèaise et Etrangère, 1946. 2 Зелюк Орест Григорьевич (1888--1951) - издатель, журналист, сотрудник "Киевской мысли", "Одесских новостей", "Биржевых ведомостей", с 1920 г. в эмиграции в Константинополе, коммерческий редактор русско-французской газеты "Вечерняя пресса", с 1923 г. в Париже, владелец типографии "Франко-русская печать" ("La Presse Franèaise et...
Входимость: 2. Размер: 27кб.
Часть текста: дождь, чувствую: нет, не могу. Нынче в синема дневное представление — пойду в синема. Спускаясь с горы, на которой стоит «Бельведер», в город, гляжу на далекие Канны, на чуть видное в такие дни море, на туманные хребты Эстереля и ловлю себя на мысли: — Может быть, как раз сейчас, где-то там, на другом краю Европы, решается и моя судьба… В синема я однако опять забываю о Стокгольме. Когда, после антракта, начинается какая-то веселая глупость под названием «Бэби», смотрю на экран с особенным интересом: играет хорошенькая Киса Куприна, дочь Александра Ивановича. Но вот в темноте возле меня какой-то осторожный шум, потом свет ручного фонарика и кто-то трогает меня за плечо и торжественно и взволнованно говорит вполголоса: — Телефон из Стокгольма… И сразу обрывается вся моя прежняя жизнь. Домой я иду довольно быстро, но не испытывая ничего, кроме сожаления, что не удалось досмотреть, как будет играть Киса дальше, и какого-то безразличного недоверия к тому, что мне сообщили. Но нет, не верить нельзя: издали видно, что мой всегда тихий и полутемный в эту пору дом, затерянный среди пустынных оливковых садов, покрывающих горные скаты над Грассом, ярко освещен сверху донизу. И сердце у меня сжимается какою-то грустью… Весь вечер «Бельведер» полон звоном телефона, из которого что-то отдаленно кричат мне какие-то разноязычные люди чуть не из всех столиц Европы, оглашается звонками почтальонов, приносящих все новые и новые приветственные телеграммы чуть не из всех стран мира, — отовсюду, кроме России! — и выдерживает первые натиски посетителей всякого рода, фотографов и журналистов… Посетители, число которых все возрастает, так что лица их...
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Часть текста: с образом крыльев. Чаще она является moi ильной плитой, под которой погребают живого. Когда поэт становится в глазах публики "автором" такого-то произведения, ему бывает очень трудно выкарабкаться из-под этой плиты. Не менее тяжело бывает стать поэтом определенной области переживаний и явлений: поэтом ли "перепевших созвучий", или "поэтом "прекрасной дамы"", поэтом "половых извращений", или "поэтом города". 1 За Валерием Брюсовым утвердилась в настоящее время в русской литературе слава поэта города. Мне хочется проверить, по справедливости ли Брюсов заслужил эту тяжелую деревянную колодку, в которой критики хотят замкнуть его руки и шею. Город, действительно, неотвязно занимает мысли Брюсова, и половина всего, что он написал, так или иначе касается города. Но для того чтобы иметь право называться поэтом того или иного, надо глубоко любить и творчески воссоздавать это в слове. Никак нельзя назвать, например, Иоанна Крестителя поэтом Ирода, а Виктора Гюго поэтом Наполеона Третьего. 2 Отношение Валерия Брюсова к городу при первом взгляде очень сложно и противоречиво. Он то страстно призывает его: "Гряди могущ и неведом - быть мне путем к победам!". 3 То призывает варваров на разрушение его и восклицает: "Как будет весело дробить останки статуй и складывать костры из бесконечных книг!". 4 Попытаюсь последовательно выяснить отношение его к городу прошлого, к городу современному и городу будущего. В поэме "Замкнутые" {У Волошина ошибочно: "Заклятые". (Ред.).} отношение его к городу прошлого сказалось вполне законченно. Безвестный город рисует он в ней, старинный и суровый. Он живет одним воспоминанием о жизни и порвал связь с миром современным. Это как бы сама идея старого средневекового европейского города. Город этот безнадежно замкнут горами и морем, он весь кажется "обветшалым зданием, каким-то сказочным преданием о днях далекой...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: от причин, нам неизвестных… Вероятно, весь организм его устроен как-нибудь иначе, чем у нас… Организм Толстого был устроен тоже «иначе». — Толстой! — насмешливо сказал когда-то один известный русский писатель. — Как это у Жюля Верна? «Восемьдесят тысяч километров под водой»? Так вот про Толстого можно сказать нечто подобное: восемьдесят тысяч верст вокруг самого себя. Эту фразу повторяли потом без конца. И ни сам писатель, ни повторявшие ее даже и не подозревали, над какой глубочайшей особенностью Толстого насмехаются они. «Кто ты — что ты?» Недаром так восхищался он этим, — тем, что именно этот вопрос, а не что-либо другое слышала его старая нянька в мерном стуке часов, отмеривавших утекающее время ее бедной земной жизни. Ведь можно было слышать обычное: «Тик-так, тик-так…» Но вот она слышала свое, другое: «Кто ты — что ты?» Сам он слышал в себе этот вопрос всю жизнь — с детства и до самой последней минуты своей. — Склонности к умствованию, писал он еще в «Отрочестве», суждено наделать мне много вреда в жизни… Я любил эту минуту, когда, возносясь все выше и выше в область мысли, вдруг постигаешь всю необъятность ее… В этом «умствовании» была еще одна замечательная черта: все стараться взглянуть на себя со стороны. — В продолжении года, во время которого я вел уединенную, сосредоточенную в самом себе, моральную жизнь, все отвлеченные вопросы о назначении человека, о будущей жизни, о бессмертии души уже представлялись мне… — Почему симметрия приятна для глаз? Это врожденное чувство, отвечал я сам себе. На чем же оно основано? Разве во всем в жизни симметрия? Напротив, вот жизнь — и я нарисовал на доске овальную фигуру. После жизни душа переходит в вечность; вот...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: Город царя царей Господин из Сан-Франциско Господин Порогов Готами Грамматика любви Грибок Далекий пожар Далекое (1903-1926) Далекое (1922) Дедушка Дело корнета Елагина Деревня До победного конца Древний человек Ермил Жертва Жизнь Арсеньева Жилет пана Михольского Журавли Забота Заря всю ночь Захар Воробьев Зимний сон Золотое дно Игнат Ида Идол Из цикла "Странствия" Именины Иоанн рыдалец История с чемоданом Исход К роду отцов своих Казимир Станиславович Канун Капитал Кастрюк Клаша Книга Князь во князьях "Когда я впервые…" Комета Конец Копье господне Коренной Костер Косцы Красные фонари Крик Ландо Лапти Легенда Легкое дыхание Летний день Лирник Родион Лита Личарда Ловчий Людоедка Маленький роман Марья Маска Мелитон Мелкопоместные Метеор Мистраль Митина любовь Модест Молодость Молодость и старость Мордовский сарафан Музыка Муравский шлях Мухи На базарной На даче На край света На хуторе На чужой стороне Над городом Надежда Надписи Небо над стеной Неизвестный друг Несрочная весна Новая дорога Новая шубка Новый год Ночной разговор Ночь Ночь отречения О дураке Емеле, какой вышел всех умнее Обреченный дом Обуза Огнь пожирающий Осенью Остров сирен Отто Штейн Паломница Памятный бал Первая любовь Первая любовь (из воспоминаний детства) Первый класс Перевал Песня о Гоце Петлистые уши Петухи Пингвины Письмо Плач о Сионе Подснежник Подторжье Пожар Поздней ночью Полдень Полуденный жар Полуночная зарница Помещик Воргольский Поросята Портрет Поруганный спас Последнее свидание Последний день Последняя весна...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: и значит имею будто бы право на какие-то "проценты" 1 . Уверен, что Вы это написали в шутку, - но на всякий случай сообщаю, что я понял Ваши слова именно как шутку. Надеюсь, значит, что всерьез такого разговора между нами никогда не будет. Brice Parrain 2 был в продолжительном отсутствии. Сегодня он был в первый раз в "Nouvelle Revue Franèaise" и я с ним говорил по телефону. Условился, что буду у него в среду, 17-го. После свидания немедленно Вам напишу. Однако до этого я говорил о Вашей книге "в принципе" с Pierre Emmanuel 3 , директором моего издательства. По Вашему желанию я до разговора с Brice Parrain ничего ему определенно не предлагал, а только "позондировал почву", впрочем, уже во второй раз. Emmanuel мне сказал, что книгу Вашу, конечно, возьмет - и, по-видимому, возьмет, не читая. Он знает, что это сборник рассказов. Но у него набрано столько рукописей и они сейчас настолько стеснены в средствах (не только денежно), что он не может взять на себя никакого обязательства насчет срока выпуска книги. Это, конечно, не особенно должно Вам понравиться. Надеюсь, что дело устроится в "N R Franèaise". Но если нет: давать ли рукопись Emmanuel'ю - или не давать? Буду ждать Ваших указаний. "Nathalie - petit roman" 4 : мне не нравится, и думаю не понравится издателю, кто бы...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: - "А вы, Галя? 5 " Не знаю... ничего не могу сказать". Я: "А мне кажется, если не русскому, то португальцу скорее". После завтрака все разошлись. Ян сел опять писать. Галя предложила кино. Он ответил неопределенно. Часа полтора писал. Погода была хмурая. К нам пришла femme de mИnage. В синема все же пошли. Леня не пошел, сказав, что будет ждат&; телеграммы, и спросил, в каком (синема) они будут. Я велела затопить ванну и около 4 ч. взяла ее. Затем легла и стала читать в ожидании, когда молодая новая наша femme de mИnage выгладит белье и мы с ней примемся за стирку. Перед этим я помолилась. Звонок по телефону. Прошу Леню подойти. Через секунду он зовет меня. Беру трубку. Спрашивают: хочу ли я принять телефон из Стокгольма. Тут меня охватывает волнение, главное - говорить через тысячи километров. И когда мне снова звонят и я сквозь шум, гул, какие-то голоса, улавливаю отдельные слова: "Votre mari, priz Nobel, voudrais parler a Mr. Bounine..." 6 - то моя рука начинает ходить ходуном... Я прошу Леню взять второй "слушатель". И говорю: "Mon mari est sorti, dans une petites demi-heure il va rentrer" 7 , и мы опять оба слышим, что это из газеты, но название не удерживается в памяти, и опять отдельные слова долетают до нас из далекого Стокгольма: "votre mari", "priz Nobel..." Леня летит в синема. Денег не берет: "так пройду"... И я остаюсь одна, и двадцать минут проходят для меня в крайне напряженном волнении. Спускаюсь на кухню, где гладит хорошенькая свеженькая, только что вышедшая замуж женщина. Я сообщаю ей, что вот очень важное...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: petit accident (Маленькое происшествие - франц. ) "Зимний парижский закат, огромное панно неба в мутных мазках нежных разноцветных красок над дворцом Палаты, над Сеной, над бальной площадью Согласия. Вот эти краски блекнут, и уже тяжко чернеет дворец Палаты, сказочно встают за ним на алеющей мути заката силуэты дальних зданий и повсюду рассыпаются тонко и остро зеленеющие язычки газа в фисташковой туманности города, на сотни ладов непрерывно звучащего автомобиля, в разные стороны бегущими со своими огоньками в темнеющих сумерках. Вот и совсем стемнело, и уже блещет серебристо-зеркальное сияние канделябров Площади, траурно льется в черной вышине грозовая игра невидимой башни Эйфеля, и пылает в темноте над Бульварами грубое богатство реклам, огненный Вавилон небесных вывесок, то стеклянно струящихся, то кроваво вспыхивающих в этой черноте. И все множатся и множатся бегущие огни автомобилей, их разноголосо звучащего потока, - стройно правит чья-то незримая рука его оркестром. Но вот будто дрогнула эта рука, - близ Мадлэн какой-то затор, свистки,...