Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Д"

1. Бунина-Муромцева Вера: То, что я запомнила о Нобелевской премии

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: Завтрак. Едим гречневую кашу. Все внутренне волнуемся, но стараемся быть покойными. Телеграмма Кальгрена 1 нарушила наш покой. Он спрашивал, какое подданство у Яна 2 . Ответили: rИfugiИ russe 3 . Мы не знаем, хорошо это или плохо. Перед завтраком Леня 4 мне говорит: "Вот теперь чистят фраки-мундиры, готовятся к заседанию, бреются". За завтраком я: "Давай играть в тотализатор. Ян, ты за кого?" - "Мне кажется, дадут финляндцу, у него много шансов..." - "А вы, Галя? 5 " Не знаю... ничего не могу сказать". Я: "А мне кажется, если не русскому, то португальцу скорее". После завтрака все разошлись. Ян сел опять писать. Галя предложила кино. Он ответил неопределенно. Часа полтора писал. Погода была хмурая. К нам пришла femme de mИnage. В синема все же пошли. Леня не пошел, сказав, что будет ждат&; телеграммы, и спросил, в каком (синема) они будут. Я велела затопить ванну и около 4 ч. взяла ее. Затем легла и стала читать в ожидании, когда молодая новая наша femme de mИnage выгладит белье и мы с ней примемся за стирку. Перед этим я помолилась. Звонок по телефону. Прошу Леню подойти. Через секунду он зовет меня. Беру трубку. Спрашивают: хочу ли я принять телефон из Стокгольма. Тут меня охватывает волнение, главное - говорить через тысячи километров. И когда мне снова звонят и я сквозь шум, гул, какие-то голоса, улавливаю отдельные слова: "Votre mari, priz Nobel, voudrais parler a Mr. Bounine..." 6 - то моя рука начинает ходить ходуном... Я прошу Леню взять второй "слушатель". И говорю: "Mon mari est sorti, dans une petites demi-heure il va rentrer" 7 , и мы опять оба слышим, что это из газеты, но название не удерживается в памяти, и опять отдельные слова долетают до нас из далекого Стокгольма: "votre mari", "priz Nobel..."...

2. Устами Буниных. 1919 г. Часть 1.

Входимость: 1. Размер: 102кб.

Часть текста: я. - Очень. [...] 4/17 января. Еще по старому тянутся праздники, а я ничего не чувствую, кажется, что даже совершенно никаких праздников не было, и Нового года не встречали, хотя были в двух местах. У Дерибаса, брата Александра Михайловича, было человек двадцать, мало связанных друг с другом людей. Потом были в клубе Зейдемена. Приехали туда, когда все были пьяны, точно в Москву попали: почти вся редакция "Нового Слова", Шер, Толстые, Гюнтер и другие. [...] 6/19 января. Был Елпатьевский 2 . [...] Конечно, прежде всего заговорили о событии сегодняшнем, - назначении Колчака Верховным Главнокомандующим. [...] 13/26 января. Ян очень подавлен. Вчера был в клубе. Ян читал. Кошиц пела, Волошин 3 прочел два исторических своих стихотворений. [...] Сам Волошин, кажется, большой тугоум, какая-то у него толстая черепная кость. [...] 15/28 января. [...] Потом разговор перешел на политику и Ян сделал предсказания: 1) через 25 лет евреи утеряют силу, 2) будущее будет принадлежать японцам, русским и немцам (?) - А англичане тоже будут в хвосте? - спросила я. - Ну, и англичане будут в хвосте, - ответил он, - вообще, только тот народ силен, который ...

3. "Многогранность"

Входимость: 2. Размер: 18кб.

Часть текста: сивухи и, уронив голову на стол, заснул. Корчмарь все время сидел над ним и кричал ему в ухо: — Две кварты! Две кварты! И хохол проснулся в полной уверенности, что он выпил именно две кварты. А чем мы лучше этого хохла? Дурачить нас, и всегда-то не отличавшихся особой трезвостью ума и чувств, сбивать нас с толку — необыкновенно легко. Вывесят огромнейшую вывеску: «Пролеткульт!» — и где же? — совсем рядом с десятью чрезвычайками, где всяческие представители русской культуры истязаются и убиваются денно и нощно (да не просто, а со смаком, например, над клозетной чашкой) — и сделано дело: мы уже разинули рот, мы уже бормочем: — Нет, знаете, в этом-то им надо отдать справедливость, о культуре-то они заботятся! Убьют или уморят, доведут до смерти физической или моральной Васнецова, Репина и тут же закажут компании каких-нибудь Маяковских «художественно» размалевать пятьсот дуг (по числу оставшихся на весь Петербург, еще не совсем околевших с голоду лошадей) — и опять готово: — Ну, нет, батенька, уж что, что, а художество у них в большом почете! В Одессе, когда человек старается вбить вам в голову, что вы не одну, а две, две кварты выпили, по заячьи путает следы, бешено утверждает то одно, то другое, совершенно противоположное, — сразу обрывают такого человека: — Слушайте! Довольно крутить Янкеля! Не валяйте дурака! И вот я обращаюсь с горячим призывом: — Дорогие соотечественники! Да доколе же это будет? Доколе будут так грубо морочить вас! Протрите глаза и оборвите же...

4. Бунин И. А.: О Чехове. Часть вторая. Глава II

Входимость: 1. Размер: 20кб.

Часть текста: Ольховатка, Острогожского уезда, Воронежской губернии. ... Первый Чехов, поселившийся здесь, был пришельцем из других мест и, вероятно, с севера, а не из украинских земель, так как речь Чеховых и в XIX веке и раньше была русская. (Называя себя неоднократно в письмах "хохлом", А. П. Чехов, вероятно, имел в виду, что его бабушка со стороны отца была украинкой). Иван, Артем и Семен и все их потомки в пяти поколениях числом более ста шестидесяти были землепашцами. Младший сын Михаила Емельяновича Чехова - Василий сельским хозяйством не занимался. Он был иконописцем.  * * * Со стороны матери: Из метрических книг Никольской церкви села Хотимль, раскинувшегося неподалеку на левом берегу реки Тезы, удалось установить, что в середине XVIII века в деревне Фофаново жил крепостной крестьянин Никита Морозов, прапрадед А. П. Чехова со стороны матери. Второй сын Никиты Морозова, Герасим, родной прадед А. П. Чехова, по данным тех же церковных книг, родился в деревне Фофаново в 1764 году. Герасим Никитич имел свои баржи, в которых сплавлял хлеб и лес. Кроме того, он торговал другими товарами, в том числе поповскими бобровыми шапками и собольими мехами. Сплав хлеба производился вниз по реке Цне от...

5. Игнат

Входимость: 1. Размер: 57кб.

Часть текста: его не было малого во всех Извалах. Даже едучи на розвальнях на гумно, за колосом для скотины, никогда не отвечал он прямо и сразу на вопрос: куда едешь? Избегая взгляда Любки, не поднимая угрюмых глаз, стыдясь своих лаптей, шапки и ошмыганного полушубка, он исподлобья следил за ней, и спокойное бесстыдство ее, смутно им понимаемое, было для него и жутко и пленительно. Усиливали его любовь и барчуки. Барчуки, - уже лечившийся на Кавказе офицер Алексей Кузьмич и Николай, все переходивший из одного учебного заведения в другое, - приезжали зимой только на большие праздники. В этом году на масленицу приехал сперва младший. И Любка была особенно оживлена, вид имела особенно откровенный, не будучи, впрочем, откровенной ни с кем. Так и сияли ее неподвижные глаза, когда она, черноволосая, крепкая, с сизым румянцем на смуглых щеках, в зеленом шерстяном платье, во весь дух носилась то за тем, то за другим из людской к дому и от дома к людской, по темнеющей среди снежного двора тропинке. И за масленицу, за эти серые дни, слегка туманившие, делавшие тусклыми сосны и ели в палисаднике, слегка кружившие голову своим теплом и праздничным чадом из труб, Игнату не раз приходилось натыкаться ...