Поиск по творчеству и критике
Cлово "SLAVE"
Входимость: 7. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 7. Размер: 37кб.
Часть текста: Заодно стали доступны и некоторые архивы, материалы до тех пор неизвестные: какие-то из них были щедро подарены Верой Николаевной Муромцевой-Буниной и использованы А. Бабореко в его книге (одной из первых книг о Бунине, вышедших в СССР). Конец 1960-х гг. в советском литературоведении был отмечен многими публикациями и статьями о Бунине в журналах и альманахах ("Новый мир", "Вопросы литературы"), появлением монографий (О. Михайлова, В. Афанасьева, А. Волкова, Т. Бонами). Разные по своему литературоведческому уровню, они внесли, так или иначе, полезный вклад в буниноведение. Но везде очень бегло и односторонне рассматривался эмигрантский период, который советские исследователи трактовали как время упадка бунинского таланта. Когда я начала внимательно изучать творчество Бунина, эта точка зрения показалась мне неприемлемой, поскольку она противоречила фактам, и мне захотелось написать о нем монографию. Написать книгу о Бунине было очень заманчиво. Еще в довоенные годы мне довелось познакомиться со многими его произведениями, преимущественно по парижским изданиям. В то время в Бухаресте, где я жила, существовала частная, домашняя русская библиотека, которую содержала интеллигентная пожилая дама. Там можно было найти много ценных изданий, приобретенных еще до революции, либо в 1920--1930-е гг., когда общение с Францией было свободным. В основном это были книги русских классиков. О советской литературе в Румынии тогда знали мало, поскольку книги из СССР почти не поступали из-за "железного занавеса". Русская литература занимала важное место в культурной жизни Румынии XIX и начала XX в. Особенно много переводились и были широко известны произведения Достоевского и Толстого. Не последнюю роль сыграл в этом пример Франции. Румынская культура,...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: говорили, что и читать-то никогда не станут человека, начавшего писать под именем Чехонте: "Нельзя представить себе, говорили они, чтобы Толстой или Тургенев решились заменить свое имя такой пошлой кличкой". Настоящая слава пришла к нему только с постановкой его пьес в Художественном театре. И, должно быть, это было для него не менее обидно, чем то, что только после "Мужиков" заговорили о нем: ведь и пьесы его далеко не лучшее из написанного им, а кроме того, это ведь значило, что внимание к нему привлек театр, то, что тысячу раз повторялось его имя на афишах, что запомнились: "22 несчастья", "глубокоуважаемый шкап", "человека забыли"... * * * Долго иначе не называли его, как "хмурым" писателем, "певцом сумеречных настроений", "больным талантом", человеком, смотрящим на все безнадежно и равнодушно. Теперь гнут палку в другую сторону. "Чеховская нежность, грусть, теплота", "чеховская любовь к человеку"... Воображаю, что чувствовал бы он сам, читая про свою "нежность"! Еще более были бы противны ему "теплота",...
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Часть текста: очень огорчен, печален: "Думал ли я, когда я видел его 40 лет тому назад на Орловском вокзале, когда он ходил по платформе, - он вез прах отца, - был блестящ, молод с рыжеватыми кудрявящимися волосами, - думал ли я, что наши жизни столкнутся, что поклонюсь его праху в Антибах". Решили завтра ехать в Антиб. Говорили, что прошлая Россия ушла, что для него лучше, что он умер, ибо едва ли что-либо, кроме горестей, у него было бы. - Да, конечно, - сказал Ян, - ведь все лучшее погибло в войне, общей и гражданской. [...] В правых рядах остались лишь худшие. [...] 7 января. Наше Рождество. День хороший, но холодно. Едем на панихиду по Николае Николаевиче. Подъехали к вилле Тенар на автомобиле около трех. Белый простой дом стоит в глубине двора широкого поместья. [...] У дома офицер в форме. [...] Входим, нечто вроде вестибюля, где толпится народ. Проходим в залу, где в гробу лежит Ник. Ник. Комната высокая в 3 окна, одна дверь; вероятно, другие завешены красного тона плюшевыми драпри. В щели пробивается солнце. Гроб дубовый, очень глубокий, - такого я не видала, - стоит на низких подставках, что тоже необычно. [...] Николай Николаевич в черкеске, очень высок, стал очень худым, пропала грудь. Поразила правая рука, далеко вышедшая из рукава, она крепко держит резной черный крест. Почетный караул по обе стороны гроба. При нас сменился, стали казаки, высокие, стройные, серьезные в своих черкесках. Тишина. Простота. Молодой человек в визитке читает Псалтырь. [...] Я, когда подъезжала, очень волновалась при мысли о величии смерти, о том, что всякий у нас может прийти и поклониться покойнику. Когда вошли в залу, волнение еще усилилось от простоты в соединении с серьезностью, почетного караула и немногих присутствующих. Около стены огромный венок, прислоненный к крышке гроба, на которой прибита...