Нa рассвете, в тумане и сумраке, когда все еще спали в городе Синопе, подошел к Синопу разбойничий корабль.
Петухи пели по всему нагорному берегу, по всему селению в этот темный и сладкий час, и с разбойничьего корабля с дружной радостью откликался им разбойничий петух.
Спали в Синопе сторожа и все жители, а разбойники, вполслуха переговариваясь, спустились с корабля в челнок, па пахучую, свежую воду, доплыли на веслах до берега и пошли к жилищам, крадучись.
Не пощадили они, волки, ни старого, ни малого!
А награбив добра, загубив пять невинных душ, - пятерых кровных родичей Фомы-угодника, синопского святителя, - воротились они на корабль и, подняв паруса, опять ушли на море.
И там был у них буйный пир.
И ели, и пили, и плясали, и пели они - до самого вечера.
А к вечеру повалились, пьяные, по корабельным каморам, не убрав парусов, не засветив огня, не поставив ни кормчего, ни дозорного.
И вот пали сумерки на море, и сделалось великое безмолвие.
Как пустыми рукавами, болтая ветрилами, плыл корабль без пути, без направления.
А по каморам, в зловонной темноте, тяжко храпели пьяные.
И сказал господь:
«Так злодеям и надобно.
Замолчите, птицы морские белые, не падайте со скрипучими криками над волной морской, не будите безмолвия и спящих разбойников.
Се восстану я в ветре с Запада, осыплю Понт как бы черным песком - и промчусь над ним вихрем и красной молнией:
- Горе вам, пьяные разбойники!
Килем вверх, с громом и бурею, перекину я ваше утлое убежище!
В хлябь морскую низвергну вас, поправших уставы человеческие и божеские!»
Только кто это светится тонким призраком и поспешно спускается в темные каморы корабельные?
Это Фома, святитель морской.
Он толкает, будит разбойников, говорит им быстрым голосом:
- Ах, скорей вставайте, разбойники! Бегите наверх, спускайте паруса, ставьте кормчего, - идет на вас великая беда!
И разбойники в страхе вскакивают, бегут кто куда по палубе, - за канаты парусные, за рулевые рога хватаются, а уже ветер по морю мечется, рвет паруса, валит с ног разбойников:
- Спасайтесь, душегубы, каины!
- Говори мне, святой, - не из того ли ты города, где злодеи бесчинствовали?
И отвечает святой в трепете:
- Оттоле, господи.
- Было ль тебе ведомо, что желал я погубить разбойников, силой похоти и своеволия воздвигнутых на попрание уставов божиих, зарезавших пятерых твоих кровных родичей?
- Ради чего же ты осмелился мне противиться?
И опускается святой на колени перед господом:
- Ради третьих петухов, господи, в слезы любви и раскаяния некогда повергнувших Петра-апостола.
Как подумал я, что не слыхать больше разбойникам того радостного предутреннего голоса, восскорбела моя душа горькой нежностью.
Ради одного этого голоса, новый день, новый путь темным и злым людям обещающего, будь во веки веков благословенно земное рождение!
1916