И. А. Бунин - Г. В. Адамовичу
29 января 1949 г. Жуан-ле-Пен
29 Янв. 49 г.
Дорогой Соплеменник (ибо в нашем роду был и татарин, - князь Буй-Горбунец), благодарю Вас, что Вы существуете, - что есть человек, сказавший Бицилли, что он несет ахинею насчет русского языка П<антелеймоно>ва1, - и да простит Вам Аллах, что Вы считаете "великим мастером и волшебником" по русскому языку великого мошенника Р<емизова>, которого "человек, сколько-нибудь в литературе сведущий, человек с чутьем и слухом", - цитирую опять Вас, дорогой мой2, - должен непременно повесить на первой осине за старые яйца, как это делают "за морем", по слову Пушкина:
Говорил царь с горем
Фрейлинам дворца:
"Вешают за морем
За два за яйца!"3
Кроме чудных "Рус<ских> Нов<остей>", получил я и "Новоселье", где пока успел прочесть только стихи и начало рассказа "В крепости", где князь Андрей Варшавский переживает под бомбами все то, что князь Андрей Болконский. Я, кстати сказать, опять перечитываю "Войну и Мир", - нашел в нищей библиотеке "Рус<ского> Дома", - и выписывал для Вас следующие строки:
"Прочесть письмо преосвященного к Государю должен был князь Василий, славившийся своим искусством чтения. Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом, переливать слова совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие - ропот..."4
<язь> Василий?
<окончание письма не сохранилось>
Примечания
1 В строенном 39--41 номере "Новоселья" среди прочего был опубликован рассказ B. C. Варшавского "В крепости" и статья П. М. Бицилли "Заметки о стиле Пантелеймонова". Разбирая этот номер "Новоселья", Адамович писал: "Б. Пантелеймонов нашел благодарную тему - жизнь и личность Менделеева, и рассказывает о нем со своей всегдашней, удивительной живостью и увлекательностью (никак не могу, однако, согласиться с соображениями о стиле Пантелеймонова, высказанными в тут же напечатанной статье П. Бицилли, никак не могу признать "особого очарования" в смешении настоящего времени с будущим или в том, что Бицилли называет "игнорированием здравого смысла")" (Адамович Г.
2 Бунин имеет в виду рассуждение Адамовича из той же статьи: "Не спорят о Ремизове лишь в том смысле, что человек, сколько-нибудь в литературе сведущий, человек с чутьем и со слухом, знает Ремизову цену, знает, какой это мастер и порою какой волшебник. По душе ли он каждому из отдельных читателей или не по душе - вопрос третьестепенный: писатель, настолько своеобразный, и в своеобразии своем все чаще склоняющийся к диковинности и чудачеству, не может быть каждому по душе" (Адамович Г. Литературные заметки // Русские новости. 1949. No 191. 28 января. С. 4).
3 "Брови царь нахмуря..." (1825). У Пушкина: "Говорил он с горем".
4 "Войны и мира" (Т. 4. Ч. I) Бунин приводит, изменяя начальные фразы. У Толстого: "Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.)". Подчеркивания в цитате принадлежат Бунину.