Бунин И. А. - Адамовичу Г. В., 15 июля 1947 г.

И. А. Бунин - Г. В. Адамовичу

15. VII. 47

Cher Monsieur et ami, очень благодарю Вас за Вашу отличную книгу¹, которую я начал, - за недосугом только начал, - читать с отменным удовольствием. С большой грустью слышу, что Вы скоро уезжаете и что мне, м<ожет> б<ыть>, не придется видеть Вас до Вашего отъезда. (Когда именно Вы уезжаете?) А есть о чем поговорить, - между прочим, и о двух Ваших статейках 1937 г., вчера найденных мною при разборе моего "архива": это Ваши фельетоны об "Освобождении Толстого"² и о Чехове и Горьком³. Последнее - нечто поистине чудовищное. Недурно, конечно, и первое: хвала Ленину за его суждения о Толстом, - "как почти всегда у Ленина, ядовито-умные и насмешливо-меткие, - вспомните, напр<имер>, его знаменитую фразу о рисовых котлетах"⁴, - да, так и сказано: "знаменитую", т. е. на весь мир прогремевшую и совершенно убившую Толстого этими рисовыми котлетами; хвала Мережковскому за его тоже знаменитые, бесчисленные шашлыки на одном и том же вертеле, - "параллелизмы и тезисы от тезисов и антитезисов"⁵, т. е. нечто беспримерное по литературщине самой пошлейшей; хвалы Горькому за его воспоминания о Толстом⁶, лживость, топорная брехня которых достойна рваных ноздрей и каторги... Но второе, второе! Перечитайте этот фельетон, только сперва всюду обрейте у себя волосы, чтобы они не стали у Вас дыбом!⁷ Впрочем, может быть, Вы и теперь, т. е. через десять лет, не откажетесь от этого фельетона? Нет, не могу верить! В общем, это, конечно, неопровержимо: "не обернется слива грушей", не расцветут "средь простенка" "цветы сухие как лучины, от естественной причины"; но ведь бывают же исключения...

Мой "безотчетно дорогой" поэт, - слова в кавычках взяты мною из надписи, которую сделал мне на своей книге "Звезды в аду" Мамченко⁸"я человек очень нелепый и грубый, и душа у меня неизлечимо больна"⁹, как писал Ваш Горький Чехову. Неизменно любящий Вас

Ив. Б.

P. S. Чехов ходил твердо, прямо, мерно. Как истый сын своего отца. И вдруг Т<олстой> "как барышня"¹⁰. 0, Горький! О, у<еби> его м<ать>!

Примечания

¹ Речь о книге: Adamovitch G.

² Адамович Г. Литературные заметки // Последние новости. 1937. 23 сентября. No 6025. С. 3.

³ Адамович Г. Чехов и Горький // Последние новости. 1938. 17 февраля. No 6172. С. 3.

⁴ "Освобождение Толстого" (Париж: YMCA-Press, 1937) Адамович писал о том, что Бунин спорит "даже с Лениным, но на этом долго не задерживается, а с презрением отшвыривает самоуверенные и довольно поверхностные статейки, почитающиеся в казенной русской критике образцом гениальности. (Поверхностные, но, как почти всегда у Ленина, ядовито-умные и насмешливо-метко написанные: вспомните, например, знаменитую фразу о "рисовых котлетках")" (Адамович Г. Литературные заметки // Последние новости. 1937. 23 сентября. No 6025. С. 3).

⁵ Имеется в виду рассуждение Адамовича: "Мережковский назвал Толстого, в противоположность Достоевскому, "тайновидцем плоти", отрицая за ним "тайновидение духа". Тут сказалась не только присущая Мережковскому склонность везде искать параллелизм и от тезиса и антитезы идти к синтезу, но и нечто гораздо более глубокое, более органическое. Все знают, что Мережковский не любит (в сущности, даже не выносит, сколько бы ни говорил о своем преклонении и уважении!) Толстого и боготворит Достоевского; все знают, что Бунин не выносит Достоевского и беспредельно чтит Толстого. Для Мережковского у Толстого "мало духа". Не играя словами, можно было бы сказать, что он около Толстого задыхается от отсутствия того особого, пост-романтического, разреженного, леденящего эфира, которым, как и многие люди его склада, он только и может дышать, и который в таком изобилии разлит у Достоевского" (Адамович Г.

⁶ В своей статье Адамович писал: "Горьковские воспоминания о Толстом высоко оценены у нас почти всеми, - даже теми, кто вовсе не склонен признавать Горького великим художником. Как-то пришлось слышать от человека, в высшей степени взыскательного и в литературе известного, что эти воспоминания - "лучшее, что Горький написал". Действительно, они очень картинны, очень искусны, - если даже грешат чрезмерным стремлением избавить Толстого от всякой "иконописности". Бунин отзывается о них, как о "безмерно-лживых чуть ли не на каждом шагу" <...> Бунин с необычайной остротой чувствует всякую фальшь в рассказах о Толстом, и размашистый горьковский набросок для него так же неприемлем, вероятно, даже мучителен, как и попытки создать из Толстого "благостного старца", изрекающего истины и своим "легендарным уходом давшего культурному миру незабываемый урок". Бунина ужасает всякая риторика - и в этом отношении он так болезненно щепетилен, что иногда достаточно одного сомнительного слова, чтобы подорвать его доверие" (Адамович Г. Литературные заметки // Последние новости. 1937. 23 сентября. No 6025. С. 3).

⁷ В статье Адамовича, посвященной вышедшему в Москве сборнику "Чехов и Горький", Бунину могло не понравиться многое, в особенности ее завершение: "Мне хочется, в заключение, отметить отношение Горького к Бунину. До самых последних лет жизни он неизменно выделял его из всех современных русских писателей <...> Что же, хороший вкус! - скажут некоторые. Нет, не только хороший вкус. В тех обстоятельствах, при которых все это написано, - признак беспристрастия и даже благородства" (Чехов и Горький // Последние новости. 1938. 17 февраля. No 6172. С. 3).

⁸ "Звезды в аду" (Париж, 1946) - послевоенный сборник Виктора Андреевича Мамченко (1901--1982), включавший стихи 1936--1946 гг.

⁹

¹⁰ Бунин имеет в виду процитированные Адамовичем в статье слова Толстого о Чехове, приведенные Горьким в его воспоминаниях "Лев Толстой" (1919). У Горького: "Ах, какой милый, прекрасный человек: скромный, тихий, точно барышня. И ходит, как барышня".