Бунин И. А. - Бунину Ю. А., 25 декабря 1899 г.

395. Ю. А. БУНИНУ

Рад, слава Богу, Машенька благополучна¹. 

Чувствую себя очень скверно. Одинок, как собака в степи. Я так ласков и уступчив и заботлив с Аней, что нужно быть животным, чтобы вести себя так, как иногда ведет себя она. Я не идеальные требования предъявляю к жизни, - я чувствую себя гадко даже в самых скромных желаниях. Теперь, когда она твердо спокойна относительно моей любви, относительно того, что все, что она ни захочет - будет по ее желанию, когда эта история избаловала ее - она распустилась, чувствует себя, вероятно, гораздо лучше, чем тогда, когда считала нужным быть "благородной", но ведет себя порою, как самая говенная бабенька. Да и вообще, повторяю тебе, я о ней теперь далеко не высокого мнения и за последнее время уже страшно насилую себя, чтобы быть ласковым. Любовь моя сильно уменьшилась и я порой не знаю, что это будет дальше, если обстоятельства не изменятся. Репетиции "Жизни за царя" продолжаются. Буквально ни одного вечера она не бывает дома, в нашей комнате только спит, одевается и раздевается - и только. С самого моего приезда она присела в ней только три раза! И то только на час-полчаса. Можешь поверить этому? Она ласковых слов и движений ускользает, хотя, вбегая в комнату, вильнет хвостом, поцелует меня в шею, скажет какое-то ласкательное слово: "Постя!"² - и убежит. Цакни хмурится. Сейчас говорил с Э<леонорой> П<авловной> по этому поводу - она говорит, что он не на меня хмурится, а на Аню. Я все-таки просил их помнить, что я ни в чем не виноват, не виноват в поведении Ани. Нынче ночью (Аня до четвертого часа была у Зои - отправились после репетиции с компанией студентов спрашивать по улицам прохожих имена - здешний обычай, т. е. конечно, холопский - перед Святками³, - а затем к Зое ужинать и петь романсы) - так нынче ночью, говорю, слышал разговор Цакни с женой - отрывки: "Аня убегает из дому, не может быть дома"... "Аня влюбляется в Барбашова..." На что Э<леонора> П<авловна> отвечала со смехом: "Глупости какие". Но, уверяю тебя, это легко может быть, несмотря на всю пошлость этой компании, которая не выходит из нашего дома и с которой Аня трунит над моей "старостью", причем Барбашев с холопской развязностью называл меня "компотом" - так будто бы зовут стариков, - по-моему, в борделях, конечно. Вот тебе образчик. Одним словом - думаю, что это кончится все скверно. Подожду, а затем, может быть, заставлю себя, как это ни больно будет, послать все это к е<...> матери. Не будь жопой, подумай, что хуже будет, если я буду мучиться каждый день, каждый день. О, если бы ты знал мою злобу и боль!

Примечания

Печатается по автографу: ОГЛМТ, ф. 14, No 2788 оф.