27. В. В. ПАЩЕНКО
22, 23 августа 1890. Озерки
22-го, вечером.
Откровенность, - выражаясь "высоким стилем", - самый верный залог хороших отношений. А для тех хороших отношений, которыми даже дорожишь страшно, она прямо-таки необходима, желательна в высшей степени. Поэтому буду стараться быть искренним и откровенным насколько возможно сам и прошу и тебя об этом, моя ненаглядная, моя дорогая Ляличка! И вот первая просьба в этом роде: никогда не читай моих писем, никогда не отвечай на них, если только тебе придется читать их... ну, не то что с неприятным чувством, а хотя бы даже с некоторым самым небольшим насилованием себя и с невольной мыслью о том, что пишу не то, что думаю и чувствую, т. е. лгу, проще. Видит Бог, милая Ляличка, как я люблю тебя и как "люблю свою любовь к тебе", как хочу, чтоб она была ничем не запятнанной!
Прости мне это "предисловие". Знаю, что можешь подумать, что в нем сквозит маленькое недоверие. Да и должна подумать. Оно, правда, есть. Но, ей-богу, невольное. Ты странно относишься ко мне. Вот хоть бы утром: "вы не приедете к нам до 22 сентября!" Что это значит? Разве я навязчив? И разве можно подумать, слыша это, что я для тебя нужен и хоть сколько-нибудь дорог? Конечно, прежде это, может быть, было бы для меня и грустно, но понятно. Прежде я не задумался бы не сказать ни слова и не приезжать хоть до 22 сент. 91 года. Прежде, милая Ляличка, я любил тебя все-таки не так. Прежде я любил и моя любовь могла бы выразиться как?
Я тебе ничего не скажу,
Я тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть...
Целый день спят ночные цветы,
Но лишь солнце за рощу зайдет,
Раскрываются тихо листы
И я слышу, как сердце цветет...
И в больную, усталую грудь
Веет влагой ночной... Я дрожу...
Я тебя не встревожу ничуть,
Я тебе ничего не скажу...1
А теперь - несколько не то. Я все-таки позволяю себе рассчитывать и на твое некоторое чувство ко мне. И оттого-то не могу "уйти от тебя"... Да и - Господи! - как тяжело в юности сказать себе "удались от людей, Офелия!"2 Я не сентиментальничаю, голубчик, - это только форма. Я бы не сдержался. Отчего? Оттого что пришлось бы, невольно пришлось бы сказать тебе:
Но томит меня это тоской! -
Если ночью начну я в мечтах засыпать,
Ты сидишь, как бывало, со мной;
Мне мерещатся снова они,
Эти жаркие летние дни,
Эти светлые ночи бессонные,
Разговоры и ласки твои,
Тихим смехом твоим озаренные...
А проснуся я -- ночь, как могила темна
И подушка моя холодна
И мне некому сердце излить
И напрасно молю я волшебного сна,
Чтоб на миг мою жизнь позабыть!
Если ж многие дни без свиданья пройдут,
Я тоскую, не помня тяжелых обид,
Если песню, что любишь ты, вдруг запоют,
Если имя твое невзначай назовут,
Мое сердце до боли скорбит...3
Да, ей-богу, это верно! До боли!.. Милая, драгоценная моя, поверь мне хоть раз всем сердцем!.. Вот эти отрывки стихов - разве думаешь по шаблону поступаю? Нет, Богом клянусь, что каждое слово "ударяет" мне сердцу... А то пожалуй, правда, можно бы подумать многое. Да и не стал бы я. И неужели мне надо многое скрывать от тебя? Не дай Господи, если настанет такой проклятый день, когда сознаю необходимость этого.
Поздно уж... За день было слишком много ощущений... То хотелось мне резко спросить тебя: "Любишь? Нет? За что?" и т.<д.>; то хотелось, ей-богу, до слез почти, хоть на секунду увидеть тебя, броситься, обнять, чтоб до боли, целовать каждую складку твоего платья... Но теперь - как-то стихает. И хочется только почти в умилении, с бесконечной нежностью издалека благословить свою любовь, пожелать тебе всего-всего хорошего, светлого, счастливого, тебе, моей ненаглядной, моей... ну, даже не знаю какой, Ляличке! Только и звучит в душе что-то неизъяснимо милое и поэтичное, как твое "То было раннею весной"4 5. "Переливы зари!"...
Ляличка! Воргол6! "Белый песочек", лунные ночи и все, все! - как я люблю вас!..
-- - --
23-го. Утром.
Нынче, прочтя все вчерашнее, я подумал опять: "а ведь, должно быть, придется в самом деле закрыться". И знаешь, почему? Во-первых, потому, что настроение у меня грустней и серьезней вчерашнего, а во-вторых, - оттого, что мне пришло в голову: "а ведь она вовсе не чувствует себя такой близкой ко мне, как я". И это, кажется, верно и очень прискорбно. Что это верно - как-то "чую", да и факты есть. Вот хоть бы история с Петр<ом> Иванов<ичем>, пригласившим тебя в компаньонки к своей матери. Ведь ты же не сказала мне. Ради Христа не подумай, что это говорю из любопытства или из чего-либо другого жалкого. Этот факт мне интересен только потому, что характеризует твое не вполне близкое расположение ко мне... Впрочем, эту материю можно оставить... Прости мне.
мой ангел Ляличка! В другой раз напишу что-нибудь поумней и поинтересней. Сейчас даже боюсь, что пишу напрасно: письма не получишь или получишь очень не скоро.
Хочешь хороших стишков? Найдешь при письме. Чудное!7
Примечания
Печатается по автографу: ОГЛМТ, ф. 14, No 2760 оф.
Месяц, год и место написания письма определены по содержанию, по карандашной помете Бунина "1890" и по связи с п. 28 и 29.
Варвара Владимировна (1869 или 1870--1918) - дочь елецкого врача В. Е. Пащенко; гражданская жена Бунина. Точная дата рождения Пащенко неизвестна. По мнению А. К. Бабореко, Пащенко родилась в 1870 г., подтверждением чему он приводит письмо ее матери - Варвары Петровны Пащенко от 11 января 1894 г., в котором она написала дочери: "тебе минуло 24 года" (Материалы (2). - С. 325). В. Н. Муромцева-Бунина писала, что Пащенко "была почти на год старше Бунина" (Муромцева-Бунина. год рождения Пащенко, т. к. она могла родиться или в декабре 1869 г., или в январе 1870 г. В 1888 г. Пащенко закончила Елецкую женскую гимназию. Была участницей орловского "Музыкально-драматического кружка", который ставил любительские спектакли. Знакомство Бунина с Пащенко произошло в июне 1889 г. Взаимоотношения Пащенко с Буниным продолжались несколько лет, прерываясь ссорами, разъездами. Родители Пащенко были категорически против брака дочери с Буниным. В ноябре 1894 г. Пащенко оставила Бунина и в 1895 г. вышла замуж за А. Н. Бибикова. Переписка Бунина с В. Пащенко была большая, но наиболее полно сохранились только письма И. Бунина за 1890--1895 гг. Из ответных писем Пащенко до нас дошло два (ОГЛМТ, ИМЛИ ОР), по всей видимости, остальные были утрачены.
1 Полностью приводится стихотворение А. А. Фета "Я тебе ничего не скажу..." (с некоторыми неточностями в пунктуации), на эти слова П. И. Чайковский написал романс (1886).
2 Слова из трагедии В. Шекспира "Гамлет".
3 Источник цитаты не установлен.
4 Романс П. И. Чайковского на слова А. К. Толстого.
5 "Рассвет" ("Занялася заря") на слова И. З. Сурикова.
6 В селе Воргол Елецкого уезда Орловской губернии было имение помещиков Бибиковых, где Бунин и В. Пащенко в середине августа провели несколько дней. "И в эти дни они "встретили любовь", - как пишет Иван Алексеевич в одной из своих заметок" (. - С. 112). См. также п. 29.
7 При письме стихотворение не сохранилось.