Бунин И.А.: Бунин И. А. - Бунину Ю. А., 19 мая 1892 г.

Получил нынче твое письмо, дорогой и хороший мой! За что сердитый тон?.. Ну да я не об этом; у меня дела поважней. Дело в том, что с Варей мы расходимся ...¹ Мое настроение таково, что у меня лицо, как у мертвеца, полежавшего с полмесяца. Помоги же мне, ради Бога. Вот слушай. Я писал тебе², что мы ездили с ней к отцу; она осталась, была с ним, разговаривала и после меня и вернулась совсем больная и расстроенная с предложением, чтобы мы разъехались на год. Отец этого требует, хочет, чтобы мы сошлись только тогда, когда у меня будет определенное положение. Он плакал, просил ее об этом, она дала ему слово и стоит на этом предложении.

мне донельзя, я не могу вследствие такого предложения верить, что она меня любит. Расстаться с любимым человеком еще на год, когда уже дело тянулось два года - это не любовь! Она, - я думаю, я убежден, - сама боится, что я не буду работать, что у нас будет нужда... Но я этого не могу - я уже несколько раз сказал, что мы расстанемся, но только навсегда. Богом клянусь, это уж лучше!

Я, наконец, даже уступал, предлагал, что я согласен ждать совместной жизни, но буду жить в Орле, буду работать сперва в редакции, а потом в Управлении Орловско-Грязской дороги (которое переходит в Орел и в котором обещают мне место) и будем жить так, как до сих пор жили - т. е. она будет ходить ко мне. Но она и на это не согласна! Она говорит, что исполняя желание отца, она не может сделать это... а если согласится, то этакая жизнь будет ей тяжела. Этакое хождение друг к другу в гости нам уже давало себя знать - это, действительно, тяжко, не удовлетворяет... Так вот она говорит, что ей будет и теперь так же тяжело. Теперь я решительно не знаю, что делать, не знаю, чем уговорить ее и... единственно, что могу предложить - расход! Да, непременный... Она тоже проплакала вчера целый день. Что делать? Скажи? На такой компромисс я не пойду ни за что! Чего она боится? Что изменится, если мы поселимся под одной кровлей? Ведь детей у нас

Напиши же, , как получишь это письмо. Умоляю тебя.

<орис> П<етрович> уезжал временно³<ориса> П<етровича> (он прислал нам статьи).

Печатается по автографу: РГЛЛИ, ф. 1292, оп. 1, ед. хр. 18, л. 79--80, конец письма со слов "Напиши же ради самого Бога..." - ед. хр. 19, л. 56.

Впервые: - С. 37--38 (отрывок).

Год определен по содержанию и по связи с п. 146.

¹В это время вновь настал критический момент во взаимоотношениях Бунина и Пащенко, о чем свидетельствует письмо В. В. Пащенко к Ю. А. Бунину без даты: "Пишу Вам, Юлий Алексеевич, потому что уверена в Вашем влиянии на Ив. Ал. и надеюсь, что в данном случае это влияние мне поможет. Ив. Ал. писал мне, что он Вам передал "историю" нашей любви, на этом основании я и считаю возможным довериться Вам, как ч<елове>ку весьма отзывчивому и чуткому, по словам Вашего же брата. Мне кажется, что я любила и люблю Ив. Ал., на этом основании я хотела сделаться его женой, но мне как прежде, так и теперь, и теперь даже чаще, чем прежде приходят в голову мысли, что я Ваню люблю не так, как нужно любить человека, с которым я хочу прожить всю жизнь, я к нему отношусь... Ну, да одним словом, не так, как говорят, как пишут, наконец, в романах. Я этого боюсь, я боюсь, что мы не будем с ним счастл<ивы>, я боюсь, что если не он, то я могу измениться к нему. Я предлагала ему расстаться со мной на год, чтобы дать мне возможность увериться в своих силах, проверить мое чувство, я ему говорила, что могу впасть в ошибку, если он постоянно будет подогревать меня своими письмами, своими свиданиями. Он же мне на это отвечал только одно, что не видеться со мной он не может, что он разобьет себе голову. Я, зная его впечатлительность, боялась не видеть его, потому что он впадал в такое состояние, которое близко было к сумасшествию. Наконец, я решилась на последнее средство: не говорить ему о своих колебаниях, наоборот, уверить его в любви к нему, уговорить поехать к Вам и затем написать обо всем Вам, так как вблизи Вас он не может, Вы ему не дадите безумствовать. Убедите его, поговорите с ним. Как он не понимает, что если я его люблю серьезно, то мое чувство не может пройти через полгода или год, и то обстоятельство, что я его не буду видеть в это время, только заставит меня с большей радостью встретиться с ним. Если же у меня это пустое мимолетное чувство, то им нечего и дорожить, и тем более страшно соединиться на всю жизнь. Я совсем не жила еще, я мало слишком чувствовала, я положительно не знаю, настоящею ли любовью я люблю Ваню. Вы опытнее, более рассудительны, поэтому я обращаюсь к Вам. Задержите Ваню в Полтаве, я не могу с ним видеться потому, что если он приедет и я буду с ним говорить, то у меня опять не хватит характера сказать ему это так же, как не хватит характера, если он приедет, и отказать ему в свидании <...> Я знаю, что ему опять будет скверно, а я буду страдать, вполне сознавая, что я причина его мучений. <...> Вот сейчас мое сердце так полно нежности к нему, мне так хотелось бы с ним повидаться, но завтра, завтра опять я буду обвинять себя, завтра я опять начну рыться в душе и вдруг опять найдет минута, когда я буду сомневаться - серьезно ли во мне чувство или это недостойное пустое увлечение, к которым так склонны мы, пустые, ничем не занятые девушки. Говорите ему, он Вам верит, убедите его, что я пустая, самая обыкновенная неразвитая девушка, но только помогите мне, дайте мне свободу, чтобы осмотреться, прийти в себя. Не сочтите за угрозу, но, право, я так боюсь принести ему несчастье, так боюсь, что наша семейная жизнь нас не удовлетворит, что я до тех пор не решусь стать его женой, пока не решу бесповоротно, что без него я не могу жить, что все мое счастье в нем. <...>" (ИМЛИ ОР, ф. 3, оп. 3, No 67, л. 1--3).