Бунин И. А. - Пащенко В. В., 2 марта 1892 г.

126. В. В. ПАЩЕНКО

Опять хочу ныть, зверок! - Замучила голова, и некому взять меня на ручки... Как, помнишь? - ты меня укачивала... А тут еще эти харьковские "гости": целый день в доме шум и споры...

Ты, очевидно, по-прежнему не будешь писать мне. Это мне более, чем обидно... Одно могу предположить, - что ты нездорова... так в какой же раз мне повторять, что неведение относительно тебя вообще, - а в особенности относительно твоего здоровья - рвет мне сердце?.. Ведь я же люблю тебя, свиненочек мой ненаглядный! - люблю больше всех на свете! Разве ты мне перестала верить?..

Ах, как хорошо было, если бы ты могла мне выслать штук 15-20 моей книжки¹. "Слава" моя здорово "растет", и нет никакого сомнения, что штук 15 разошлось бы в неделю. Я бы послал тебе денег, но у Юлия нету, а у меня... мы слишком хорошо знаем наши карманы!

Есть тут вещи, которые тебя сильно интересовали, и я мучусь желанием послать тебе их. Но, увы! - не все можно посылать!

Целую твои губочки и мои любимые, красавицы-ручи!

"гостей") и узнал там, что мне принесут "Артиста". Пока я прождал его, прошло время для отправки письма: уже было поздно идти на почту; письмо пойдет все равно только завтра, так что разорвал конверт и сообщаю тебе рецензию обо мне в "Артисте"². Вот она слово в слово:

"И. Бунин. Стихотворения 1887-1891 г." Бывают случаи, что ученик не понимает своего учителя, хотя и думает, что понимает. Вот, напр., юный поэт, г. Бунин. Эпиграфом к своим произведениям он взял стихи г. Фета, в которых поэт скромно сознается, что его произведения представляют собою "бред неясный". Так, он говорит:

Эти звуки бред неясный³.

А между тем, в стихотворениях самого г. Бунина ничего неясного, по нашему мнению, нет. Скорее напротив, все так ясно, все так просто, так просто, что удивляешься, к чему было беспокоиться о каком-то размере и рифме. Судите сами, - что может быть проще и прозаичней этих, напр., строк:

Говорят, что вся клубника
Белым цветом зацвела,

Грудь у девушек бела.
Аршин белых позументов
К рукавам и на подол,
Я боюсь, что это много,

Вот какой предмет боязни воспевается в стихах, и притом лишенных той грации, которой так много у г. Фета. Нет, лучше, по-нашему, совсем не писать стихов, чем облекать в них голую прозу. Что-нибудь одно: или проза, или поэзия. И на все есть своя форма. Быть может, г. Бунин прекрасный прозаик: в таком случае, пусть он скорее покидает занятие поэзией".

Вот и все, Варюша. Как видишь - и неумно, и неостроумно! Выдернуть кусочек переводного стихотворения, нисколько нехарактерного для книги, сострить насчет "неясного бреда", ни с того ни с сего причислить меня к ученикам Фета - как хочешь, а это подло. Я, конечно, и нигде не ожидаю себе похвал, но ведь это... черт знает что! Видимо, человек мельком взглянул на книжку и от нечего делать написал несколько несвязных строк... Бедный твой муж, Варюшечка!.. Не забывай только ты меня: люблю тебя, деточка, люблю всей душой - Бог свидетель!.. Эти строки, может быть, - нелогичный переход, но, ей-богу, говорю искренно! Тут и без логики можно обойтись!

Печатается по автографу: ИМЛИ ОР, ф. 3, оп. 3, No 13, л. 9--10.