Г. В. Адамович - И. А. Бунину
19 ноября 1942 г. Ницца
14 av. Fragonard, Nice
19/XI--1942
Дорогой Иван Алексеевич
Лида Червинская переслала мне письмо Арн<ольда> С<амсоновича> Блоха1, которое я в свою очередь пересылаю Вам.
Как Вы увидите, дело касается Фельзена2
Дорогой Иван Алексеевич, я верю и надеюсь, что Вы не откажетесь написать письмо, которое, может быть, облегчит судьбу Фельзена3. Вы его знаете так же хорошо, как я. Больше мне нечего сказать.
Как Вы живете? Бываете ли когда-нибудь в Ницце? Шлю Вам и Вере Николаевне низкий поклон и привет. Читал недавно нью-йоркский журнал и восхищался Вами4 (а вообще-то журнал сероватый, и в теперешней неразберихе сидящий между двумя стульями5
Ваш Г. Адамович
Примечания
1 Арнольд Самсонович Блох - человек Монпарнаса, близкий друг Л. Д. Червинской. B. C. Варшавский в своей книге, вспоминая о парижских литераторах младшего поколения, заявил: "Нужно назвать еще A. C. Блоха, человека не написавшего ни одной строчки, но сыгравшего в возникновении "парижской школы" большую роль, чем многие поэты" (Варшавский B. C.
2 О последних годах жизни погибшего в концлагере Юрия Фельзена (наст. имя Николай Бернгардович Фрейденштейн; 1894--1943) см. в публ.: Ливак Л. Материалы к биографии Юрия Фельзена // From the Other Shore: Russian Writers Abroad: Past and Présent. 2001. Vol. 1. C. 47--70.
О Фельзене вдова известного критика Людмила Вейдле 21 декабря 1983 г. писала B. C. Яновскому, исправляя неточности в его воспоминаниях: "Фельзен был арестован в Париже франц<узской> полицией и сидел в тюрьме Cherche-Midi. Когда был освобожден, то с помощью доктора Поповскова <видимо, Поповского> его удалось запрятать в женскую частную клинику под Парижем, а затем перевести в другую клинику в Passy.
<иколай> Б<ернгардович> был арестован франц<узами> и длительное время был в тюрьме. Благодаря литерат<урным> франц<узским> связям моего мужа, и с большой помощью F<ranèois> Mauriac'a, Фельзен был освобожден и скрывался в какой-то резистантской семье. Каким образом он вошел в контакт с группой людей для переправки в Швейцарию, я не знаю. На самой границе, в Annecy он был арестован немцами и возвращен в Париж - и прямо в лагерь Drancy, откуда очень скоро отправлен в Германию" (цит. по: Ливак Л. Материалы к биографии Юрия Фельзена. С. 68--70).
3 По-видимому, Бунин откликнулся на эту просьбу. Сохранились открытки, посланные Фельзеном из Лиона 23 ноября и 5 декабря 1942 г., в которых он благодарит Бунина за поддержку (РАЛ. MS. 1066/2549-2550).
4 Первый номер только что созданного в Нью-Йорке "Нового журнала" открывался рассказом Бунина "Руся" (Новый журнал. 1942. No 1. С. 8--27). Второй номер - рассказом "Натали" (Новый журнал. 1942. No 2. С. 5--37).
5 "Новый журнал" печатал очень много публицистики, что вскоре стало смущать даже редакторов журнала. Роман Гуль позже считал одним из главных недостатков журнала военного периода "переполнение первых книг "Нового журнала" политически-злободневными статьями" Двадцать пять лет "Нового журнала" // Гуль Р. Одвуконь. Нью-Йорк: Мост, 1973. С. 166). 16 июня 1950 года М. М. Карпович писал новому сотруднику журнала В. Ф. Маркову: ""Политическая грызня" и мне надоела - и я стремлюсь расширить "культурно-литературный" отдел "Н<ового> ж<урнала>" за счет политики. "Староверы" уже упрекают журнал за то, что он недостаточно "актуален". Но почему "культура" не актуальна? Одно из отвратительнейших явлений нашего времени есть "политизация" жизни. Отрицание автономии культуры - один из смертных грехов большевизма (как и всякого тоталитаризма). Борьба с этой "политизацией" - самая насущная и актуальная задача" (Собрание Жоржа Шерона. Лос-Анджелес). Избавиться от засилья политики журналу удалось лишь к середине 50-х гг. Основной идеологической линией журнала, которую пыталась проводить редакция из-за океана, было осуждение обоих полюсов тоталитаризма, как фашистского, так и советского, что в воюющей и поделенной на два лагеря Европе просоветски настроенному Адамовичу понять было трудно. В своей оценке "Нового журнала", как не выдерживающего уровень довоенных изданий, Адамович был не одинок. Несколько лет спустя, 19 апреля 1951 г., Георгий Иванов писал М. М. Карповичу: "То, что в эмиграции возможны были "Современные записки", и высота уровня, и количество выпущенных томов, - я считаю поразительным явлением. Теперь считаю "а как живо было дитятко". Для "Нового журнала" - физически невозможен этот по-настоящему "великодержавный" уровень, но сами знаете - что по сравнению с "Нов<ым> журналом" все решительно остальное" (Переписка Георгия Иванова / Публ. Веры Крейд и Вадима Крейда // Новый журнал. 1996. No 203--204. С. 174--175).