Г. В. Адамович - И. А. Бунину
1 ноября 1934 г. Париж
Paris, XIV
26, rue de la Sablière
1 ноября 1934
Дорогой Иван Алексеевич
Конечно, я напишу о вышедших двух томах1. Каплан2 мне их только что передал. Думаю больше всего остановиться на исправлениях текста, которых по его словам мало. Вероятно, статья появится в четверг 15-го (8-го - о "Совр<еменных> записках"3).
Надеюсь, Вы на меня не в претензии за отзыв о книге Зайцева4. По-моему, она "не на уровне темы" - и Вы к ней слишком снисходительны. Кстати, говоря с Вами в Ницце, я думал, что это Борис З<айцев>; не сомневаясь в этом, прочел всю книгу, - и все удивлялся, что автор потерял всякое чувство слова и стиля! Даже отзыв начал: "новая книга Бориса Зайцева..." - и вдруг увидел, что это Кирилл. Скоро ли Вы приедете в Париж? Тут у всех настроение грустное. "Конец эмиграции"5.
Преданный Вам
Г. Адамович
Примечания
1 Тома одиннадцатитомного собрания сочинений Бунина (Берлин: Петрополис, 1934--1936) выходили не по порядку. Первыми были напечатаны: "Деревня. Суходол. Подторжье" (1934. Т. 2) и "Митина любовь. Солнечный удар" (1934. Т. 7). Им Адамович посвятил статью "Перечитывая Бунина" (Последние новости. 1934. 15 ноября. No 4984. С. 3).
2 "Дом книги" в Париже, парижский представитель издательства "Петрополис".
3 Адамович Г. "Современные записки". Кн. LVI. Часть литературная // Последние новости. 1934. 8 ноября. No 4977. С. 3.
4 О книге Кирилла Иосифовича Зайцева (1887--1975) "И. А. Бунин: Жизнь и творчество" (Берлин: Парабола, 1934) Адамович отозвался весьма скептически: "Нельзя же забывать - как это полностью забывает Зайцев - эпоху, в которую сложился писатель, нельзя забывать борьбу, которую выдержал он с господствовавшими тогда литературными течениями, и всю вообще сложнейшую сеть влияний, отталкиваний, притяжений и противодействий, которой окутана и опутана бывает творящая личность. Одно из двух - или углубленный, острый и смелый анализ духовного мира человека, как бы вырванного из среды, или воспроизведение той обстановки, в которой он работал. То есть: внутри или извне. На первое Зайцев не отважился, от второго уклонился. Мы не узнаем из его книги, почему Бунин оказался единственным из больших художников своей эпохи, не поддавшимся символическим и декадентским соблазнам; не узнаем и того, почему не по пути пришлось Бунину и с традиционным народничеством. По рассказу Зайцева можно только догадываться обо всем этом: нет фактов, нет имен, нет ни малейшей попытки дать "панораму времени". <...> Отделываясь расплывчато-лирическими фразами в характеристике основной творческой темы Бунина, он то и дело заставляет его решать всевозможные "проблемы": проблему любви, проблему родины и даже... проблему Бога. Всякий, кто знает творчество Бунина и чувствителен к фальши, согласится, что одни только эти два слова "проблема Бога" - по самому стилистическому составу своему, по отзвуку и привкусу, уводят нас от бунинской простоты, от его чистоты и мудрости бесконечно далеко <...> Книга как будто написана наспех, "в один присест". Отражается это и на языке, то сбивающемся на дурной жаргон новейшего газетного типа, то неряшливом до грубых ошибок" (Адамович Г.
5 Усложнение экономической ситуации во Франции в середине 1930-х гг. сказалось и на эмигрантской жизни. Во второй половине 1934 г. прекратилось издание "Чисел", "Встреч", и даже собрания "Зеленой лампы" в начавшемся сезоне 1934/35 г. не устраивались.