Г. В. Адамович - И. А. Бунину
19 сентября 1949 г. Ницца
14 avenue Fragonard
Nice
19 сентября 1949
Дорогой Иван Алексеевич
Спасибо за письмо. Очень был рад Вашему одобрению насчет Андреева. Я написал о нем1 мягче, чем хотел бы, помня о Вадиме2, который очень отца чтит и из-за него страдает.
А вот о Блоке, которого Вы в письме своем мимоходом задели, мне хочется кое-что Вам сказать, - если будет Ваша милость это "кое-что" прочесть.
Но это еще чуть-чуть по секрету. Я все больше и больше чувствую, что Вы в отношении своем к Блоку почти правы. Действительно, слова несносные. Дурной вкус, плохая риторика - все совершенно верно! Ходасевич когда-то мне сказал: "был Пушкин и был Блок, все остальное - между"3, и конечно есть в этом что-то глубоко не верное. Был, во-первых, Тютчев, для меня поэт совершенно божественный, первый из всех, был Некрасов, на которого фыркают только люди без всякого слуха к тому, что такое стихи. Блоку и до того, и до другого - далеко. Но вот что меня в Ваших словах и в Вашем постоянном отношении к Блоку смущает:
Вы когда-то писали, что у Вас на литературу "абсолютный слух". Я привык считать, что не только на литературу, но и на людей. Неужели же Вы не чувствуете, сквозь дурную, - согласен, дурную! - блоковскую литературу, какого качества это был человек и какая душа! Тут я никогда Вам не уступлю, и с Вами не соглашусь: можно смеяться над кем угодно, кого угодно высмеивать, но не Блока (по крайней мере, из наших современников). Всегда из этого получится фальшь, к которой слух даже не абсолютный болезненно чувствителен. Блок все-таки замечательный поэт, замечательное явление, несмотря на ужасный стиль, и именно потому, что в дыхании каждой его строчки душа его живет. Черт с ним с искусством, "как таковым", можно, значит, оставить в поэзии неизгладимый след, будучи даже плохим художником, каким, конечно, был Блок. Я удивляюсь всегда именно тому, что Вы - как будто насквозь людей видя - тут делаете какую-то страшную ошибку, которая в конечном счете против Вас же и обратится, если не теперь, то на "весах истории". Вся разница между Блоком и Андреевым в том, что Андреев был актером, а Блок им не был. И связан Блок вовсе не с Пушкиным, а с Толстым.
Простите, дорогой Иван Алексеевич, за эту попытку вступить в спор, из которого, впрочем, как из всех без исключения споров, ничего не получится. Как Ваше здоровье? Я через две недели рассчитываю быть в Париже и надеюсь посетить Вас в ближайший четверг, если четверги продолжаются4
Ваш Г. Адамович
Примечания
1 См. примеч. 1 к No 78.
2 Андреев Вадим Леонидович (1902/1903--1976), поэт, мемуарист, прозаик, с октября 1917 г. с отцом, Л. Н. Андреевым, жил в Финляндии, участник Белого движения, с 1922 г. в Берлине, участник литературной группы "Четыре плюс один" (1923--1924), с осени 1924 г. в Париже, один из организаторов Союза молодых поэтов и писателей (1925), участник литературного объединения "Кочевье" (с 1928), в 1940--1944 гг. жил на острове Олерон, участник французского Сопротивления, член Союза советских патриотов (с 1945), сотрудник редакторского отдела ООН в Нью-Йорке (с 1949), затем в Женеве (с 1959).
3 Адамович Г. Памяти Блока // Последние новости. 1930. 13 ноября. No 3522. С. 3; Адамович Г. Литературные заметки // Последние новости. 1939. 24 августа. No 6723. С. 3; Наследство Блока // Новый журнал. 1956. No 44. С. 73; наиболее подробно в "Table talk": "Поздно вечером в кафе "Мюра", вдвоем с Ходасевичем, только что расставшимся со своими партнерами-бриджистами.
Он утомлен, нервен и как-то более лиричен, чем обычно. Разговор, конечно, о поэзии. Строчки Блока:
Будьте ж довольны жизнью своей,
Тише воды, ниже травы...
- Да, что тут говорить!.. Был Пушкин и был Блок. Все остальное - между. Эти его слова, - которые помню совершенно точно, - позднее я передал Алданову. Он был ими озадачен.
- Как? А Тютчев? А ваш же Некрасов? А, наконец, Лермонтов?
Но в каком-то смысле Ходасевич был прав, даже если в этом почти столетнем "между" были поэты и крупнее Блока" (Адамович Г.
4 После войны Бунины устраивали званые четверги в своей парижской квартире.