Г. Н. КУЗНЕЦОВА - Л. Ф. ЗУРОВУ
18 октября 1929 г. Грасс
18 октября
Грасс
Милый Леонид Федорович!
Не писала Вам, чтобы не мешать переписке с И<ваном> А<лексеевичем>. На прошлой неделе он послал Вам 5 английских фунтов (или 620 фр<анков>1). Надеюсь, Вы их уже получили. Сегодня пришло Ваше письмо 14 < октября >2, но в нем еще ничего об этом нет. Если Вы решите ехать пароходом, тогда придется проезжать все-таки через Париж, если же поездом - можно прямо на Канн. Но все это Вам самому виднее.
Уже прохладно, хотя еще цветут розы и гелиотроп в саду. Холода начнутся в ноябре. Помните, что здесь после захода солнца всегда очень холодно, невзирая ни на какой юг.
Думаю, что жизнь здесь пользу Вам принесет, что бы ни было дальше. Сейчас нас в доме четверо - живет также Рощин, пишет роман3. Нашу виллу в шутку называют "Монастырем, или виллой муз".
Конечно, Вас ждет много разочарований в Париже. Но к этому уж надо быть готовым!
Спасибо Вам за карточки. Они очень хороши, и мне очень жаль Вашего аппарата4. У нас есть свой, но снимаем мы неважно.
Сегодня с утра дождь и пение птиц в саду. Тут есть места удивительной красоты - видеть их впервые - большое наслаждение.
Г. К.
Примечания
Публикуется по автографу (РАЛ. MS. 1068/3384). Год установлен по содержанию.
1 См. No 30.
2 No31.
3 "Р<ощин> уехал. О нем мало жалеют в доме. Прожил он какой-то картонной фигурой, тенью, никому не открываясь, употребляя только привычные, неизменные, на несколько случаев фразы. Называли его то "капитан", то "Пэка" <...> В<ера> Н<иколаевна> играла с ним целые вечера в карты. Со мной он держался то в позиции всегда готового на интрижку "ухажера", то не замечал вовсе. А уезжал растроганный, с красным лицом и внезапно распухшими, увлажненными глазами. Отчего? Очевидно, все-таки покидал какой-то "дом", хотя климат этого дома был ему всегда тяжел" (Грасский дневник. С. 127). Единственный роман Рощина, "Белая сирень", вышел в Париже в 1936 г. в издательстве газеты "Возрождение".
4 См. No 29.