Г. Н. КУЗНЕЦОВА - Л. Ф. ЗУРОВУ
15 января 1929 г. Грасс
15 января
Грас.
Ваша "Отчина" понравилась нам всем, и Вы, вероятно, уже получили номер газеты "Россия и славянство" с заметкой Ивана Алексеевича о Вас12. Во всяком случае, хочется верить в это.
Что значит "по обещанию"? Как это вышло, если это не нескромно3? В "Отчине" много хорошего, лучше же всего тот поэтический дух, которым проникнута вся книга. И конец хорош. Вы упоминаете "Муромцева", это, кажется, предок жены И<вана> А<лексеевича> - она интересуется им4.
Почему, собственно, Вы основались в Риге? Или это вышло случайно? Чувствую, что Прага не оставила в Вас приятных воспоминаний. Впрочем, я сама была принуждена покинуть ее полубольная, по совету врача. Когда Вы уехали оттуда?
5. Я с ним даже не знакома. Скажу только, что люди холодны не только в Риге - это, кажется, всюду. Какие и где Вы читали мои стихи? Я мало печатала и печатаю. Теперь же около двух лет печатаю почти исключительно прозу - набралась бы целая книжка6 - но не хочу спешить. Многое меня не удовлетворяет. Учусь, конечно, у Ивана Алексеевича, но в среде "молодых" стою совсем одиноко. Статья Рощина7 отчасти рисует нашу жизнь, но только "отчасти". Он немного "переложил" красок, и получилась экзотика. А без нее было бы лучше. Впрочем, нельзя подходить с большими требованиями к газетной статье8.
Праздников у нас тоже не было. Мы сейчас втроем в полупустом доме, который стоит среди диких садов-террас. Позади начинаются Альпы. Темнеет в пятом часу. Холодно. Сами топим печи, никого подолгу не видим. Наши гости - письма.
Кладу Вам сюда два рассказа9 - не потому, что считаю лучшими, а просто потому, что других под рукой нет - надо выписывать из Парижа.
Шлю Вам сердечный привет.
Галина Кузнецова
"Золотой Рог" некоторые меня бранили (идеологически)10, но я написала только то, что видела и что было очень типично для Конст<антинопо>ля того времени.
Мне пишите лучше рукой.
Примечания
Публикуется по автографу (РАЛ. MS. 1068/3372). Год установлен по содержанию.
1 "Недавно я, совсем неожиданно, испытал большую радость: прочел книжку нового молодого русского писателя, Леонида Зурова, изданную в Риге и состоящую из повести "Кадет" и нескольких небольших рассказов: подлинный, настоящий художественный талант, - именно художественный, а не литературный только, как это чаще всего бывает, - много, по-моему, обещающий при всей своей молодости. Поспешил что-нибудь узнать об авторе этой книжки. Узнал, что ему всего двадцать шестой год, что родился и рос он в Псковском краю, шестнадцати лет ушел добровольцем в Северо-Западную Армию, был два раза ранен, потом попал в Ригу, где был рабочим, репетитором, маляром, секретарем журнала "Перезвоны", а теперь живет на свой скудный литературный заработок; что писать он начал всего три года тому назад, работая с большими перерывами, при очень тяжелых материальных обстоятельствах... На днях я с еще большей радостью прочел его новую книжку "Отчина". Он мне пишет (в ответ на мое письмо о первой его книжке), что "Отчину" он писал "по обещанию". И в предисловии к ней говорит: "Это результат моей работы в Псково-Печерском монастыре, в его рукописной библиотеке, весной 1928 года..." Уже одно это прекрасно. Но прекрасна и сама книжка, - на нее надо обратить особенное внимание. Дай Бог всяческого благополучия молодому дарованию" (Бунин И. Леонид Зуров // Россия и славянство. 1929. 12 января. No 7. С. 3).
2 По-видимому, Кузнецова отвечает на утраченное письмо Зурова, в котором он повторил кое-что из No 2. См. ниже примеч. 8, а также дневниковую запись Кузнецовой за 14 января 1928 г.: "Он пишет сдержанно, начинает словами: "Многоуважаемая Галина Николаевна! Я очень хорошо помню Вас, стихи Галины Кузнецовой и Свободарню - большую тюрьму с маленькими кельями..."" (Грасский дневник. С. 94--95).
3 См. No 2 и объяснение в No 6.
4 "Отчины", названной "Игумен Корнилий", где о нем говорится как об умертвленном по приказу Ивана Грозного вместе с игуменом Печерского монастыря Корнилием (С. 27). Второй раз - в XV главке той же части, где "созидателем" городской стены и церкви назван Пафнутий Заболоцкий, "духовный сын игумена Корнилия и старца Васиана Муромцева (С. 44). В третий раз - в финале части "Игумен Корнилий", где приведена запись в синодиках об убитых опальных людях, завершающаяся именами игумена Корнилия и старца Васиана Муромцева (С. 58). В записях Буниной "Наша родословная" самый ранний из упомянутых предков - ее прапрапрадед Никита Алексеевич Муромцев, который жил во второй половине XVIII в. (РАЛ. MS. 1067/510--514).
5 Писатель Иван Созонтович Лукаш (1892--1940) в 1927 г. перебрался из Риги в Париж.
6 Сборник рассказов Кузнецовой "Утро" вышел в Париже в 1930 г. в издательстве "Современных записок". В него вошли рассказы "Утро", "Кунак", "В пути", "Синие горы", "Бахчисарай", "Олесь", "Золотой рог", "Дом на горе", "Ночлег", "Номер 43", "Последняя повесть", "Осень".
7 Николай Рощин - псевдоним писателя Николая Яковлевича Федорова (1896--1956). Периодически жил у Буниных в Грассе с 1924 г. (до приезда Зурова в 1929 г., затем приезжал изредка). Имел шутливые прозвища Капитан и Пекка (иногда Пэка/Пэкка).
8 Речь идет о фельетоне: Литературный уголок. Вилла "Бельведер" // Сегодня. 1929. 1 января. No 1. С. 4. См. ту же дневниковую запись Кузнецовой за 14 января 1929 г.: "Он <Зуров> прочел статью Рощина о вилле Бельведер и представил себе все в преувеличенно экзотическом виде, как там рощинским "бойким" пером описано. "Сегодня читал статью Ник. Рощина и видел всех вас. Очень хороша там пальма, а если закрыть глаза, то можно представить и море. А о вашем море, солнце и ветре хорошо мечтать в розовые морозные дни..."" (Грасский дневник. С. 95). Рощин достаточно подробно передает распорядок дня жителей виллы Бельведер и, в частности, пишет: "После обеда короткий отдых и - опять работа с небольшим и необязательным перерывом на чай. Чай накрывается в саду, под огромной пальмой, в густой, стрельчатой по краям, тени". В газете воспроизводится фотография Буниных, Кузнецовой и Рощина "под "чайной пальмой" в Бельведере".
9 "Золотой рог" (см. примеч. 2 к No 3), а второй - вошедший впоследствии в сборник "Утро" "Кунак".
10 Сведений о критике рассказа нет.