1 марта 1945 года
Дорогой Корси,
Любовь Александровна попала из "огня да в полымя". В больнице было плохо, но все же был медицинский уход. А в пансионе она совершенно беспомощна и предоставлена самой себе. Есть может только суп и пюре, а часто ей подают горох и бобы... Не допроситься грессен. В больнице хоть бесплатно, а тут 120 фр! В субботу будет 2 недели, как она там, доктор был раз всего, а боли в желудке сильнее. Лекарств многих нет. Думали ее перевезти в Канны к диаконессам, - пастор хлопотал, но там нет свободного места. Она думала, что Дозоль может ее устроить в какое-нибудь католическое учреждение для больных, вернее для выздоравливающих. Л. А. просила меня к ней зайти. Это молодая энергичная особа, работающая в secours national. Она мне сказала, что в maison de retraite {Maison de retraite - старческий дом.} Л. А. не возьмут, раз она дни проводит в постели, что здесь есть только или госпиталь, или maison de retraite для старых, но все же здоровых людей. Может быть, в Париже или Лионе есть какие-нибудь учреждения для людей, подобных Л. А., и что она хочет Вам написать сама и взяла Ваш адрес. Но я думаю, что это еще большая бессмыслица, чем переезд из госпиталя в пансион. Да и как перевозить? И сколько это может стоить? И так вчуже сердце кровью обливается при виде всех трат, которые и пользы-то не приносят только потому, что нет около нее ни одного человека, который бы жил ее интересами. Здесь всем она чужая. И это ее настоящая трагедия. Ближе всех и родной один Леон, но он сам нездоров, да и по природе не очень может быть кому бы то ни было полезен. До сих пор нет человека, женщины, которая бы ставила ей lavement {Lavement - клизма.}, помогала бы ей немного ходить. Она боится тратить деньги, хотя куда-то они уходят.
Мне с каждым днем становится труднее уделять ей время, хотя бывала чаще других, - уж очень она в тяжелом положении. Одиночество она переносит с трудом... А ведь она совсем шла к выздоровлению.
Мы доживаем здесь последний месяц, - едем в Париж. Представляете, сколько дел, забот и хлопот, и как трудно мне даже иной раз купить лекарство ей, - нужно обойти все аптеки, и то не всегда найдешь, да из дома без урона сейчас не выйдешь, дел по горло.
Mlle Dosol винит Л. А., что она выписалась из больницы, но это без всякого основания. Мне лично говорила монахиня, что она должна куда-нибудь переехать и, как милость, сказала, что два-три дня может остаться еще, когда "чета" отказала в комнате.
Желающих взять ее на пансион не находится. Комнат здесь нет. И нет никого, кто бы посвятил себя для отыскания ей пристанища. А у семи нянек дитя всегда без глаза.
Пансион же странный: вчера я зашла к ней, принесла ей jus de raisin - было 6 ч. вечера - и... застала горничную за уборкой комнаты! А её голодную, - к завтраку подали горох! И сильнейшие боли в желудке. И никого за весь день не было.
Леоны бывают, но им теперь очень далеко ходить, а ему и высоко. Они проектируют взять комнату и найти женщину за стол и квартиру, чтобы она обслуживала.
Пишу путанно, но у меня голова идет кругом. Ликвидация виллы. Отправка вещей. Окончание всяких работ. Беганье за провизией, готовка, теперь я одна за все. Встаю в шесть, ложусь в 12 ч.
Лёня весь ушел в работу. "Последний удар кисти" - кончил первую книгу своей трилогии "Зимний дворец". Работает с утра до вечера, так что его жаль отрывать для хозяйства. Ян тоже что-то пишет, да и то на прошлой неделе они оба сами готовили ужин, т. к. я просидела с Л. А. А сегодня на час опоздала с завтраком, т. к. пришлось сбежать до нижней почты, к Mlle Dosol и потом бегать по аптекам... Принесла же с базара только мясо. Ушла в 8 ч. утра, пришла в 11 ч. 30 м.
Так Вы не знали, что горцы теперь "в огне и мече" {Т. е. в Германии.}! Они уехали из Канн в 43 году в мае месяце. Жили у брата Марги 59. Мне очень жаль Галю. Погубила себя! Мать Наташи 60 тоже там.
или нет, мы не знаем. У нас на квартире живет Ляля.
Лидочка получила разрешение вернуться.
Привет Вашим от всех нас. Вас целую
Ваша Ника
Олечке через две недели 12 лет!
(Открытка)
Сегодня телеграмма от нашей англичанки: позволила остаться до конца апреля. Все же можно не так сумасшедше спешить. Да и в Париже будет теплее. Я молю Бога на Страстной туда приехать, чтобы начать жизнь с церквей.
Сейчас иду к Л. А., несу письмо от "Женички".
Еще раз обнимаю
Примечания
59
60 Мать Наташи, госпожа Кульчицкая.