Бунина В. Н. - Логиновой-Муравьевой Т. Д., 11 августа 1940 г.

11 августа 1940 года

Дорогой мой Корсиканец, очень была рада получить Ваше длинное письмо. Пользуюсь тишиной, спокойствием - я одна дома и пишу Вам, вернее стукаю на машинке, это мне легче, последнее время чувствую небольшую слабость и тупость. Погода переменчивая, то жарко, то дождь, и это в августе месяце!

Очень жалею, что Вы не здесь. Без Вас не с кем пойти погулять, а за прогулкой хорошо поговорить, посмотреть вокруг, подумать, помолчать. Наши горцы, как Вы знаете, не спускаются до меня, а Ян теперь все летает в Канны, а потому на гулянья нет у него сил.

Одна я сегодня потому, что еще вчера население гор отправилось в Руретскую долину к Самойловым, где должна быть и Наташа Гетье, а И. А. уехал в Канны. Я же вчера немного устала: ждала к обеду Цетлиных, а они почему-то не приехали, а хотели переночевать у нас. Так зря и утомилась. Наготовила на маланьину свадьбу, вместо того чтобы отдохнуть. Сегодня я решила никуда не двигаться, а заняться "перепиской с друзьями".

Без Олечки у нас очень грустно. Но атмосфера стала легче. Совсем мы все живем раздельно, а потому никаких почти нет трений.

Я понимаю, что Эльфу ²¹ хорошо носиться по собственным лугам и лесам, что жить с отцом и матерью естественно, хотя она может теперь и учуять, что не все благополучно у родителей, и у нее начнет раздираться сердце от желания оправдать каждого, что при отношении Ундины ко мне жить со мной Олечке был вред, что Ляля и с Ив. Ал. установила враждебные отношения, и незаметно внушала дурные чувства к нам, а особенно ко мне, и нежнейшие к горцам, но все это доводы ума, разума, а сердце ноет, а тоска порой ночью не дает спать. Жаль мне, что девочка будет воспитываться среди не очень культурных людей, слышать речи, от которых должно быть стыдно каждому настоящему человеку, что она может огрубеть прежде всего даже от того, что Ляле некогда теперь так возиться с ней, что кто-нибудь грубо ей откроет правду на отношения отца и матери, словом, это мое испытание, урок - нельзя привязываться к чужому ребенку, если мать ревнива, да еще настроена враждебно. Ундине хорошо одно, что она в своей реке, но я думаю, что ей придется немало хлебнуть горя и огорчений. Мне кажется, что этот молчаливый человек, очень спокойный, с олечкиной улыбкой и нежным цветом лица, может быть очень жесток и неумолим, а отношения у них не налажены, держатся на обожании дочери.

От Лидочки была телеграмма, она в том городе, где когда-то провела зиму. Теперь налаживает переписку. Мы встретили Жоржа, он для этого ехал в Торан ²². Родители Лидочки в большом волнении, и все трое вешают теперь на Кирилла всех собак. Я заступалась. Доказывала, что Лидочка должна была следовать за мужем. Да и Кирилл ничего бы не мог сделать, если бы она не захотела с ним ехатъ. Меня даже возмутило, что же Кирилл, муж или не муж!!?

О Наталье Сергеевне ²³ ничего до сих пор не слыхала. Думаю, она осталась в Париже. Те, кто остался, довольны. Мне писали Зайцевы ²⁴ и другие.

Из известных нам людей убит только пока один, о котором мы знаем, отец трех детей. Это зять Тверских, бывшего губернатора в Саратове. Они живут на одной площадке с дочерью Зайцевых ²⁵, я знакома с Тверскими, мама знала еще его родителей. Нам писали, что панихида была самая раздирательная из всех панихид, которые бывали на рю Дарю.

Шью себе два платья черных. Одно у хорошей портнихи апре-миди, а другое у маленькой. Я купила остаток в шесть метров восемьдесят, и вышло два, второе юбка и легкий жакет, о нем И. А. ничего не знает, надеюсь, что не заметит, а меня это второе очень выручит, в сентябре в нем будет хорошо ходить. Я очень обносилась. Если бы Вы были здесь, то можно было бы что-нибудь сварганить и более яркое, а так нужно сделать более солидное и прочное. Я думаю, материи будут скоро недоступны, а пока я еще купила по старой расценке.

Привет Игорю Николаевичу ²⁶. Все-таки очень хорошо, что Вы работаете вместе. Сейчас такое время, что нужно быть всем довольной, раз есть здоровье и возможность быть ни от кого в зависимости.

Обнимаю и целую.