17.
19 февраля 1947 г.
Милая и дорогая Марья Самойловна,
Приходится Вас огорчить: у Яна оказалось после анализа крови всего 300000 красных шариков, а нужно их у мужчин четыре с половиной миллиона или даже пять! Вы представляете, в каком мы волнении. Дело в том, что у него больше чем два месяца назад было кровотечение[110], и он обескровил, как это было 26 лет тому назад. Теперь у нас у всех одна задача - уговорить его сделать укол. Врачи уверяют, что они безболезненны и безопасны. И все склоняются к тому, что его довольно тяжелое состояние (сердца, общей слабости) зависит именно от очень сильного малокровия, с которым придется бороться очень энергично, чтобы не случилось непоправимого. Он до сих пор в постели и так слаб, что пройти по комнате – целое дело. Большое упущение было сделано, что анализ произведен был так поздно. Всех врачей и нас пугал его кашель, который и до сих пор продолжается и имеет характер коклюшечного, есть мнение, что и кашель отчасти зависит от ослабления всего организма. Одно время думали, что дело в сердце, так как пульс порой бывает очень слабый и частый, после анализа врачи говорят, что это тоже от сильнейшей анемии. А сердце, к счастью (это единственное утешение), в хорошем состоянии. И если он согласится на уколы, то силы будут восстановлены довольно быстро. Но необходимо усиленное питание. И раньше во время его болезни его питание стоило дорого – Вы, вероятно, от Ангелиночки знаете, какие теперь цены, а последнюю неделю (анализ был получен в прошлую пятницу) его питание и отопление мне иной раз в день обходится 2000 франков, а самое малое 500 франков. Его необходимо кормить, например, телячьей печенкой, кило которой стоит 600 франков. Ему всегда холодно, порой он дрожит и приходится топить, и на одну лишь растопку идут бешеные деньги. Словом, то, что я получила от Шуры[111], уменьшилось вдвое. Чтобы его не расстраивать, я скрываю от него наше финансовое положение. Конечно, в вышеупомянутые суммы входят и лекарства и оплаты врачей. Ко всему аппетита у него никакого, приходится умолять его, чтобы он что-нибудь съел. Впрочем, Вы, вероятно, знаете, что это такое.
Роговский[112] все еще здесь. Он ждал выздоровления Ивана Алексеевича, чтобы его сопровождать. Врачи думают, что после уколов ему будет можно скоро ехать в Жуан ле Пэн, где, конечно, Беляев[113] его поставит на ноги. Конечно, уколы тоже влетят в копеечку. Но ничего не поделаешь. Пришел черный день – нужно все сделать, чтобы предотвратить непоправимое.
О себе могу сказать, что я устала очень. Ведь с 1 января этого года я проводила до последних дней ночи с ним. Он кашлял так, что приходилось раза по три в ночь вставать и давать ему что-нибудь теплое. Последние три ночи я сплю в своей ледяной комнате, не раздеваясь, так как если позовет, то нужно как можно скорее к нему добежать и дать пить или посмотреть, не погасла ли печка.
Последнее время нездорова Ляля, у нее что-то в почках и все время повышенная температура. Наша фама перестала ходить, что очень трудно, приходится самой стирать, так как наша милая старенькая мадемуазель Имбер[114] уже на тяжелую работу не годна, но все же она помогает и приходит почти ежедневно. Помогает и мать Ляли, и Любченко, и Феничка. Сегодня я с двумя последними перетащила все оставшиеся дрова и весь уголь в нашу квартиру.
Тэффи тоже заболела, у нее что-то с сердцем, какие-то шумы. Ее уложили на три дня в постель, запретили двигаться, и она, бедная, лежит одна в холоде.
Трудно достать билеты на юг. Ведь нужны спальные места. Иначе ни она, ни И. А. не доедут. Больше месяца уже хлопочут и все никак не получат. Теперь надеются на середину марта.
Получила на-днях два пакета книги 12-й. Почему послали именно этот номер, не совсем понимаю.
Сегодня пришла посылка от милой Татьяны Сергеевны Конюс, и как она кстати. Кое-что отдала И. А. как мед, чернослив, изюм. Жаль, не было кофе, здесь выдали только за декабрь…
Леня благодарит очень за перчатки. Почему ему не прислал Литературный фонд никаких денег, тогда как другим писателям прислали? Я думаю, что ему придется бросать службу[115]. Вид у него хороший, но он почти перестал спать. Очень нервен, и писать невозможно.
Ян целует Вас и благодарит очень.
Ваша В. Б.
Приветы всем.
Ваша Вера.
Примечания
[110] Бунин в продолжение многих лет страдал геморроем.
[111] Вероятно, брат М. С. Цетлиной, А. С. Тумаркин.
[113] Борис Никандрович Беляев, врач в Русском Доме отдыха.
[115] Зуров нанялся сторожем в американский гараж, где служил также В. Варшавский.