1
5 сентября 1940.
Дорогая Мария Самойловна,
Спасибо за весточку. В отеле, где Вы живете, мы не раз останавливались.[18] Неужели Вы не вернетесь? Это будет очень грустно. Бабье лето очень свежее. Бывают и очень пасмурные дни. Но сегодня солнце, и немного веселее на душе.
Вчера пришло письмо от Даманской[19] – денег она не получила до сих пор. А ведь следовало бы и вторую часть послать хоть тем, кому можно, то есть ей и Лоло.[20] Я думаю написать Наталии Игнатьевне[21], пусть она или Феничка[22] узнают на месте, в чем дело. Да, Даманская, которая тоже хочет ехать к Шурочке[23], спрашивает адрес Софьи Юльевны.[24]
Получила письмо от Лени.[25] Он решил при наступлении первых холодов приехать к нам “на два месяца”. Я, конечно, очень обрадовалась. А в то же время стало и жутко.[26] Как тяжелы всякие даже самые дозволенные незаконные привязанности. Как Вы счастливы, что у Вас свои дети, свой внук! А ведь и к чужому можно быть привязанной. И как нужно всегда себя сдерживать в проявлении не только чувств, но и дел. Помню, когда в 1932 г. у него впервые оказалась задета верхушка легких, я, когда мы вернулись все из Парижа, стала ему по утрам готовить кофе и квакер.[27] Боже, что поднялось и у нас и у Фондаминских[28]. Как все начали возмущаться! Дошло это и до Лени, и пришлось прекратить, так как мораль в этой болезни самое главное. А если бы он был моим сыном или даже племянником, то на это никто не обратил бы внимания. И неизвестно, зачем люди огорчили меня и расстроили больного, в болезнь которого тоже никто не хотел верить. Спасла его тогда Наталия Ивановна Кульман[29], она собрала ему 800 франков на лекарства и усиленное питание, а затем профессор Лапинский[30]. Он меня вызвал после осмотра Лени и сказал, что дело может быть серьезным, и дал хорошие советы. Но это прошлое. Вспомнила потому, что вот-вот наступит будущее. Дай Бог, делать так, чтобы никто не огорчался. Я после Вашего отъезда ни разу не была в Каннах, только в среду 28. Вера Рафаиловна[31]не приехала.
Получила сумасшедше-радостное письмо от Бахраха[32]. Надеется скоро повидаться.
Если Ваша виза не готова еще, зачем же Вам сидеть в Марселе? Неужели Вы будете ждать в этом шумном городе!
Я следую Вашему совету и держу диету, припадков давно не было[33].
Читаю Герцена по-английски, Паскаля по-французски, Бунина по-немецки, а по-русски “Северный Вестник” 1897 года – много интересных статей. Написала свои воспоминания о Ходасевиче[34].
Целуем Вас и милого Михаила Осиповича мы с Иваном Алексеевичем. А Галина Николаевна и Маргарита Августовна[35] в Каннах со вчерашнего дня.
Ваша В. Бунина
Ждем вестей.
Примечания
[18] В ожидании визы в Америку Цетлины жили в Марселе, где находилось американское консульство. В дневниках встречается четыре упоминания о пребывании Буниных в Марселе: в двадцатых числах марта 1910г.; 4 мая 1923г.; 31 января 1929г. и 16 мая 1930г. Марсель Бунин не любил: “… подъезжаю к Марселю. Горы голые, лилового цвета, ужасные предместья. Мост, под ним улица, трамвай… Рабочие улицы, ужас существования в них… Всякие депо, шлак…” (Устами Буниных, т. 2, с. 286).
“Современные записки”.
[20] Псевдоним Леонида Григорьевича Мунштейна (1867-1947), поэта- сатирика и журналиста.
[21] Наталья Игнатьевна Михельсон, приятельница В. Н. Буниной, помогавшая ей в организации благотворительных вечеров и сборе средств для нуждающихся писателей.
[22] Феничка, приятельница В. Н. Буниной, жившая в семье Михельсонов.
[23] Aлександра Николаевна Прегель – жила в то время в Нью-Йорке. См. о ней в предисловии.
[25] Леонид Федорович Зуров (1902-1971), писатель-реалист, ученик Бунина. Наиболее известны его романы “Древний путь”(1934) и “Поле” (1938). Жил в доме Буниных с ноября 1929г. с небольшими перерывами до смерти Веры Николаевны (1961). После ее кончины все бумаги и дневники Буниных попали к Зурову. Он унаследовал также часть парижской квартиры. Впоследствии он продал дневники проф. Эдинбургского ун-та Милице Грин, опубликовавшей на их основе книгу Устами Буниных. В сентябре 1940г. Зуров лечился от туберкулеза в санатории в Оверни.
[26] Л. Ф. Зуров пользовался особым расположением В. Н. Буниной, очень к нему привязавшейся. Отношения его с Буниным были сложными, неровными, временами открыто недоброжелательными, доходило до громких ссор. “Терплю ради Веры…” – писал Бунин (см об этом статью В. Лаврова “Кличут и меня мои воспоминанья”. - “Прометей”, Nо 14, М., “Молодая гвардия”, 1987, с. 185).
[27] Овсяная каша.
[28] Илья Исидорович (1880-1942) и Амалия Осиповна (урожд. Гавронская, ум. В 1935г.) Фондаминские-Бунаковы. Бунаков до революции был видным с. -ром, в 1890-х гг. входил вместе с женой в кружок Цетлина. В эмиграции редактировал “Современные записки”. С Буниным познакомился в Одессе в 1918г. Погиб в немецком концлагере.
вилле Бельведер. По отзыву В. Н. Буниной, “очень милые и хорошие люди с большими знаниями, духовностью и высокой моралью” (Устами Буниных, т. 2, с. 151).
[30] Профессор Лапинский – парижский врач, бывавший в доме Буниных. Г. Кузнецова в кн. “Грасский дневник” описывает обед у Буниных в Грассе 25 августа 1932г., на котором присутствовал Лапинский.
[31] Вера Рафаиловна, общая приятельница Буниных и Н. А. Тэффи. Жила в Каннах.
[32] А. В. Бахрах (1902-1985), литературовед, критик, журналист. Познакомился с Буниным в Париже в 1923г. на балу, устроенном Союзом писателей и журналистов. Их познакомил Б. К. Зайцев. Бунин относился к Бахраху тепло, в шутку называя его Захаром, а себя Обломовым. Воспоминания Бахраха об их отношениях собраны в книге “Бунин в халате” (США, Т-во зарубежных писателей, 1979).
[33] В. Н. Бунина страдала опущением и язвой желудка.
“Беседы с памятью”.
[35] Галина Николаевна Кузнецова (1900-1976), писательница, поэтесса, ученица Бунина. В эмиграции с 1920г. В семье Буниных жила с 1927 по 1942 гг. с перерывами. В 1949г. переехала в США. Автор книги “Грасский дневник” (Вашингтон, В. Камкин, 1967), где описывается жизнь Буниных на вилле Бельведер в 1927-34гг.
– сестра философа и писателя Федора Августовича Степуна (1884-1965), певица. Приятельница Г. Н. Кузнецовой. Жила у Буниных на вилле “Бельведер” с июня 1934 по 1942 с перерывами.
Г. Н. Кузнецову и М. А. Степун называли “барышнями”, а после переезда на виллу “Жаннет” – горцами (в их комнату приходилось подниматься по крутой лестнице). В июне 1942г. , когда они переехали в Канны, В. Н. Бунина писала “горцы” нас покинули, живут в Каннах…видаемся с ними очень редко”( Письма Буниных к Т. Логиновой-Муравьевой. (1936-1961). Paris, YMCA-Press, 1982, с. 50).