Г. В. Адамович - В. Н. Буниной
7 декабря 1953 г. Манчестер
104, Ladybarn Road
Manchester 14
Angleterre
7/XII--53
Дорогая Вера Николаевна
"рад", я был очень рад ему. Спасибо и за добрый отзыв о моей заметке1 памяти Ивана Алексеевича.
17-го - сороковой день. Я собираюсь быть в Париже 16-го ночью, раньше не могу. Будьте так добры, сообщите мне с "обратной почтой", где будет панихида (или, м<ожет> б<ыть>, обедня?), в котором часу. Если я буду в Париже, то хотел бы прийти непременно. А пишу "если", - потому, что я не плыву, а лечу, и значит в случае сильного тумана задержусь до следующего утра, когда сяду на пароход. Здесь все время туманы, а раньше как в среду днем я выехать не могу.
Вечер памяти И<вана> А<лексеевича>2 - конечно, устроить надо бы, и именно дешевый, а не для скучающих дам. По-моему - лучше на Пасху, или около Пасхи, чем в ближайшее время. Это надо устроить хорошо, а не наспех - и именно с участием Марка Александровича3 <ван> А<лексеевич> всегда отзывался с восхищением (что меня даже удивляло: я лично не совсем это восхищение разделяю). Ну, об этом есть еще время подумать.
Не знаю, передал ли Вам Бахрах или Люб<овь> Ал<ександров>на4 то, что произошло у меня со статьей о Л<еониде> Ф<едоровиче>5. Первый такой случай в моей жизни! Надеюсь, статья уже появилась. Но опоздание по моей вине, и очень это мне досадно.
До свидания, дорогая Вера Николаевна. Буду ждать от Вас сообщения о 17-м. Кланяйтесь сердечно Л<еониду> Ф<едорови>чу, скажите ему, что я искренно рад его выздоровлению и тому, что он скоро будет дома6
Ваш Г. Адамович
Примечания
1В некрологе Адамович писал: "Надо было бы, чтобы в эти дни смолкли все наши распри и раздоры: мы потеряли человека, который олицетворял лучшее, что у нас есть, - великую русскую литературу. / Для всех, лично знавших Ивана Алексеевича Бунина, кончина его - большое личное горе. Нельзя было не поддаться его обаянию, встречаясь с ним, и тут, насчет этого, среди друзей его разногласий не было. Нелегко в нескольких словах определить, что именно в нем очаровывало: ум, но ведь не только ум, юмор, но не только юмор. Чудесная меткость каждого слова? Пожалуй. Но еще и что-то другое, какое-то сияние и сверкание одареннейшей, щедрой и сознающей свою щедрость натуры, какой-то свет, от него исходивший. Для всех, лично знавших Ивана Алексеевича, мысль, что больше никогда его не увидишь, никогда больше с ним не поговоришь, о Толстом ли, которого он боготворил, о Блоке ли, которого он терпеть не мог, мысль эта кажется невозможной, ирреальной. / Да, было ясно, и давно уже было ясно, что Бунин умирает. Но столько в нем было жизни, что каждый раз, при встрече с ним, с новой силой верилось, что он справится с немощью, одолеет болезнь, встанет, и не сегодня-завтра опять выйдет из своей комнаты, как обычно притворно-хмурый, шутливо ворчащий на "вас, молодежь", с очередной книжкой какого-нибудь журнала в руках, где обильные восклицательные и вопросительные знаки на полях должны бы<ли> выразить его читательское порицание или возмущение. Да, верилось или хотелось верить! Но в той, каждому, вероятно, знакомой точке ума, которая никогда никаким иллюзиям не уступает, сомнений не было: это самые последние вспышки, это конец, и его не отвратить ничем. / И вот, конец настал. / Со смертью Бунина обрывается, или во всяком случае становится еще слабее, еще призрачнее, наша связь с прошлым. С его смертью делается как будто чуть-чуть холоднее в идущем прошлому на смену неведомом, чуждом, и - да простит мне тень Ивана Алексеевича, если я процитирую Блока - "страшном" мире. Пока он был жив, чувствовался в нашей литературе хозяин, и не то было существенно, что он покрикивал и сердито поглядывал вокруг, а то, что он еще в самом себе нес и берег исчезающий сейчас строй, порядок, смысл. Он как будто еще знал - притом не разумом вовсе, а всем своим существом, - что такое добро, что такое красота, что такое творчество. Ему это знание передано было по наследству, и он не мог ни в ценности, ни в законности наследства этого сомневаться. Он разводил руками, читая младших своих современников, не то что будучи не в силах понять их, а недоумевая и удивляясь, как мог бы зрячий удивляться слепому, не видящему лежащей перед ним дороги. В нем, в его книгах еще жила эпоха, которая навсегда, надо надеяться, останется русской славой и гордостью. / Оттого-то, прощаясь с Буниным, мы прощаемся со всем тем огромным, цельным, чудным, почти таинственным, что стояло за ним. Оттого-то и надо бы - ради нашей же чести - склониться над его могилой с единодушным сознанием, что это дни печальные и высокие, горестные и торжественные, и что все значение этой утраты мы лишь со временем полностью поймем" (Адамович Г.
2 Вечер памяти Бунина был проведен совместно Объединением русских писателей и поэтов и Комитетом по увековечению памяти И. А. Бунина 11 апреля 1954 г. в Salle Chopin (8, rue Daru). Вечер под почетным председательством В. А. Маклакова открылся выступлением Адамовича. Материалы об устройстве вечера хранятся в РАЛ MS. 1067/694-702.
3 М. А. Адданов на вечере не присутствовал, поскольку не смог приехать в Париж. На вечере A. A. Титовым было зачитано его письмо с призывом собрать и обработать все сохранившиеся у В. Н. Буниной архивные материалы (Русские новости. 1954. 16 апреля).
4 Л. А. Полонская.
5
6